Многие люди Ли были разделены в своей верности, как и он сам, а поставки, жалованье и почта на такой отдаленный форпост, как форт Мейсон, теперь задерживались надолго, как и любые разумные приказы. Ли коротал время за чтением книги Эдварда Эверетта "Жизнь Джорджа Вашингтона", присланной ему из дома, словно ища в прошлом ответы на свою дилемму. * Он нашел там мало утешительного. "Как бы огорчился его великий дух, если бы увидел крушение своих могучих трудов", - сетовал он в письме домой 23 января. "Однако я не позволю себе поверить, пока не исчезнет всякая надежда, что дело его благородных поступков будет уничтожено и что его драгоценные советы и добродетельный пример так скоро будут забыты его соотечественниками". Кьюстису он писал почти в отчаянии: "Я не могу предвидеть большего бедствия для страны, чем распад Союза. . . . Я готов пожертвовать всем, кроме чести, ради его сохранения. . . . Отделение - это не что иное, как революция". Далее Ли охарактеризовал отделение как "анархию", но при этом как можно четче определил свою собственную позицию: "Союз, который можно поддерживать только мечами и штыками... не имеет для меня никакого очарования. . . Если Союз будет распущен, а правительство развалено, я вернусь в родной штат и разделю страдания своего народа, и, кроме как для защиты, ни на кого не обращу свой меч".
Очевидно, что в период с 14 декабря 1860 года по 23 января 1861 года, как бы Ли ни желал сохранения Союза, он уже принял решение о том, что для этого потребуется: федеральное правительство не должно вмешиваться в институт рабства, уступать требованиям аболиционистов на Севере или пытаться применить силу против южных штатов. Кэстис достаточно хорошо знал своего отца, чтобы распознать существенную оговорку (или, как мы могли бы назвать ее сегодня, escape clause) во фразах "сохранить в защиту" и "моего родного штата". У любого другого человека, кроме Ли, эти слова могли бы показаться риторическим изыском, но Ли всегда писал именно то, что имел в виду, и имел в виду то, что писал. Как бы он ни хотел сохранить "правительство Вашингтона, Гамильтона, Джефферсона, Мэдисона и других патриотов Революции", если Соединенные Штаты применят вооруженную силу против Виргинии, он присоединится к ее защите, чего бы это ни стоило и какие бы личные страдания ни причиняло.
События развивались стремительно. 26 января отделилась Луизиана, а 1 февраля за ней последовал Техас, в одночасье превратив силы армии США в штате во врага, по мнению многих сторонников сецессии. Генерал Твиггс, * сменивший Ли на посту командующего департаментом Техас, считал, что его долг - сдать свои войска, и Ли не разделял его позицию, но Ли был избавлен от необходимости решать, что делать с его полком, поскольку ему было срочно отправлено сообщение с требованием немедленно вернуться в Вашингтон и "лично явиться к главнокомандующему к 1 апреля".
Правильно предположив, что в Техас он не вернется, Ли отправился в Сан-Антонио на конной "скорой помощи", вероятно, единственном закрытом транспортном средстве в кавалерийском полку, которое могло перевозить все его вещи и снаряжение. Это был "громоздкий и довольно ценный" дом вдали от дома профессионального солдата, который будет служить Ли на протяжении всей Гражданской войны. Он описал его своей дочери Агнес: "Справа от входа в палатку стоит железная походная кровать. Слева - походный стол и стул. В дальнем конце - сундук. Сбоку от входа ведро с водой и метла, одежда развешана в пределах досягаемости, шпага и пистолет очень удобны. У подножия кровати - седло и уздечка на деревянной лошади". Разумеется, все это было не так просто, но потребности Ли были спартанскими: письменный стол, книги, Библия, постельное белье, мундир и сапоги - вот и весь набор, который ему был необходим.
Не успел Ли прибыть в гостиницу в Сан-Антонио, как его окружили вооруженные люди в штатском. Жена друга, случайно проходившего мимо, сообщила ему, что генерал Твиггс только этим утром сдал свое командование и что все федеральные войска теперь "военнопленные". Ли был потрясен и возмущен тем, что с ним могут обращаться как с военнопленным. Он предусмотрительно переоделся в гражданскую одежду и отправился в штаб, где обнаружил, что сепаратисты уже находятся у руля и не настроены обращаться с ним с той вежливостью, на которую он рассчитывал. Он объяснил, что его верность - Вирджинии и Союзу, в таком порядке, и что он возвращается домой, но "техасские комиссары", как они себя называли, не успокоились. Если Ли согласится сложить с себя полномочия и принять службу в армии Конфедерации, сказали ему, он сможет свободно вернуться домой со своими вещами, но если нет, то ему придется оставить их.