В любой великой битве иногда наступает момент, когда выполнение своего долга и повиновение приказам до буквы может оказаться роковым для дела. Лонгстрит мог бы достичь момента славы, столь же продолжительного и блестящего, как фланговая атака Джексона при Чанселлорсвилле, но он не был Джексоном и в любом случае не собирался ослушаться Ли. Роковым образом для конфедератов он велел Маклаусу и Худу делать то, что им было приказано - несомненно, с тяжелым сердцем, потому что он никогда не хотел проводить эту атаку и уже видел, что она, скорее всего, провалится.
В результате вместо того, чтобы атаковать под углом влево, Маклаусу пришлось пробиваться через персиковый сад Шерфи и пшеничное поле, которые яростно оборонялись частью корпуса Сиклса; тем временем Худ, вместо того, чтобы поддержать Маклауса и направить атаку в центр, как предполагал Ли, вынужден был предпринять мрачную, лобовую, кровавую атаку прямо через Чертово логово, а затем вверх по склону Литл-Раунд-Топ, который прочно удерживали войска Союза. Здесь не было ни причудливого маневрирования, ни элемента внезапности, ни флангового движения - для обеих дивизий это была чистая бойня лицом к лицу на близком расстоянии с противником, который удерживал более высокие позиции. На короткое время был достигнут гребень Кладбищенского хребта, но яростная контратака отбросила конфедератов назад, и с наступлением темноты основные цели на левом фланге союзных войск все еще оставались в руках противника - прорыва, угрожающего позиции Мида на Кладбищенском холме, не произошло, несмотря на ужасные потери с обеих сторон, включая тяжело раненного Худа и потерявшего ногу от пушечного снаряда Сиклса со стороны федералов.
Атака Юэлла, который должен был поддержать Лонгстрита, была предпринята поздно - по некоторым данным, в 7 часов вечера - и, несмотря на тяжелые бои в темноте, не смогла вытеснить федеральные войска с позиций на Калпс-Хилл и Кладбищенском холме. Атаки Юэлла были плохо скоординированы и предприняты не всеми силами, а Мид воспользовался известными преимуществами коротких внутренних линий - он мог быстро перебросить войска, чтобы проверить Лонгстрита слева или Юэлла справа, в то время как от позиции Юэлла до позиции Лонгстрита было почти шесть миль, и большая часть из них находилась на виду у противника.
Атака в центре со стороны корпуса А. П. Хилла была галантной и кровавой, но столь же безрезультатной и ослабленной из-за путаницы в приказах. К концу дня, когда стрельба с обеих сторон угасла в темноте, Хилл и Лонгстрит добились определенных успехов, а Юэлл - никаких. Но позиции союзников на Кладбищенском хребте не были сломлены - Мид по-прежнему удерживал значительные высоты и имел преимущество в виде коротких внутренних линий и бесперебойной линии связи. Армия Ли по-прежнему была разбросана от Калпс-Хилла до Литл-Раунд-Топ. Федеральную позицию на Литл-Раунд-Топ почти с самого начала сражения описывали как "рыболовный крючок", острие которого находилось к югу от холма Калпа, изгиб крючка огибал холмы Калпа и Кладбища, хвостовик - вдоль западного края Кладбищенского хребта, а ушко крючка - на Литл-Раунд-Топ; и нет смысла искать лучшее или более точное описание. Фримен посвящает почти тринадцать страниц тому, что могло бы быть, если бы то или иное событие произошло или не произошло, и создает впечатление, что второй день Геттисберга был, по крайней мере, частичной победой конфедератов, или мог бы быть таковой, если бы не Лонгстрит и Юэлл. Но любой, кто смотрел на землю и изучал карту, видит, что никаких значительных успехов достигнуто не было и что 2 июля на стороне конфедератов, по крайней мере, не хватало импульса и лидерства, за что вина должна лежать на плечах Ли. Далекий от того, чтобы скакать галопом из одной части поля боя в другую, чтобы подгонять своих командиров и координировать их атаки, он оставался в географическом центре линии Конфедерации и, как мы знаем, получил только одно сообщение и отправил только одно. Возможно, он слишком полагался на Стоунволла Джексона и предполагал, что три его командира корпусов проявят такой же гений и смелость, но если это так, то он был виновен в том, что неверно истолковал их характер.