Даже закаленным ветеранам первый день сражения в Дикой местности показался Армагеддоном, полным ужасов, освещенных пламенем, рукопашных схваток и криков раненых. Когда пламя охватило сухие заросли, тяжелораненые с ожесточением вцепились в свои заряженные мушкеты - на случай, если у них не останется выбора, кроме как застрелиться или сгореть заживо. Это было предзнаменование грядущих событий.
Ли рассчитывал, что корпус Лонгстрита прибудет к полудню 5 мая; действительно, если бы Ли успел развернуть все три корпуса в этот день, то победа Конфедерации могла бы быть обеспечена. Однако Лонгстрит промаршировал со своим корпусом шестнадцать миль 4 мая и пятнадцать миль 5 мая, и трудно представить, как он мог прибыть на поле боя, чтобы успеть присоединиться к Юэллу и А. П. Хиллу до наступления ночи. Это, как и то, как Лонгстрит распорядился своим корпусом во второй и третий дни Геттисберга, стало предметом ожесточенных споров за последние полтора столетия. Единственный объективный вывод, который можно сделать, заключается в том, что Лонгстрит, возможно, обещал Ли больше, чем мог выполнить, и что Ли, учитывая медлительность Лонгстрита при Втором Манассасе и Геттисберге, не должен был рассчитывать на сосредоточение всей своей армии 5 мая.
Но легко быть мудрым спустя столько времени после события - Грант атаковал, когда у Ли было всего два корпуса, частично развернутых, и день, по сути, стал еще одним долгим, кровавым противостоянием. Гранту не удалось вывести свою армию из Уайлдернесс на открытую местность к юго-востоку, а Ли не удалось оттеснить Гранта за Рапидан.
На рассвете 6 мая Грант снова атаковал первым, предприняв наступление по Орандж-Планк-Роуд, чтобы разбить корпус Хилла. Это могло бы увенчаться успехом, если бы люди Хилла не провели ночь, укрепляя свою линию, и если бы Бернсайд не умудрился заблудиться с большей частью своего корпуса в двух милях густых, похожих на джунгли вторых зарослей - "мрачных зарослей" между таверной Уайлдернесс и фермой вдовы Тапп.
Накануне Ли едва не попал в плен на ферме вдовы Тэпп. Теперь, рано утром 6 мая, обеспокоенный тем, что вся его линия может быть отброшена назад до того, как Лонгстрит поднимется, Ли попытался сам возглавить контратаку в том же месте. Наблюдая за тем, как линия Конфедерации начинает рушиться, он выехал на открытое поле и приблизился к противнику менее чем на 200 ярдов, в то время как батарея Конфедерации позади него выпускала залп за залпом из канистр по наступающим рядам Союза. Окруженный дымом, взрывами и неразберихой, Ли увидел несколько оборванных солдат, бегущих вперед через щели между орудиями, и закричал: "Кто вы, мои мальчики?"
В ответ они закричали, что это техасцы, из дивизии генерала Худа, первого из прибывших корпусов Лонгстрита. Почти все согласны с тем, что Ли был "взволнован", возможно, не только потому, что находился на передовой, но и потому, что техасцы были доказательством того, что Лонгстрит наконец-то прибыл. Он размахивал шляпой, крича "Ура Техасу!". И, приказав им выстроиться "в боевую линию", он повел их быстрым шагом мимо орудий конфедератов. Хотя Ли редко притрагивался к вину или спиртному, он не был застрахован от опьянения в бою: "Его лицо пылало, а глаза были устремлены на врага впереди". Зрелище командующего армией Северной Вирджинии, нетерпеливо подгоняющего Тревеллера во главе бригады техасцев к линии пехоты Союза, находящейся на расстоянии всего 150 ярдов, очевидно, привлекло внимание более трезвых духом пехотинцев, которые вдруг узнали его и закричали: "Назад, генерал Ли, назад!" Под внешним спокойствием он скрывал дух берсерка; в его жилах текла кровь светлого коня Гарри Ли. Личная храбрость Ли, его безразличие к опасности и агрессивный характер были доказаны снова и снова; и все же вид их седобородого пятидесятисемилетнего генерала, предлагающего возглавить "отчаянную" атаку пехоты под огнем, привел в замешательство этих закаленных ветеранов, которые закричали, что не пойдут вперед, пока он не вернется назад. В конце концов за уздечку Тревеллера ухватился зазевавшийся сержант, и в этот момент полковник Чарльз Венабл из штаба Ли подъехал и, наклонившись к уху Ли, прокричал ему, что Лонгстрит уже рядом и ждет его приказов.
Какое-то время Ли сопротивлялся, как будто не слышал. Затем он вновь обрел спокойствие, помахал техасцам шляпой и пришпорил Тревеллера. Венабл ускакал, чтобы сообщить Лонгстриту новость о том, что Ли предлагает вести в бой бригаду. Лонгстрит, если верить его мемуарам, попросил Венабла вернуться к генералу Ли со своими комплиментами и сказать, "что его линия будет восстановлена в течение часа, если он позволит мне управлять войсками, но если мои услуги не нужны, я хотел бы поехать в какое-нибудь безопасное место, поскольку там, где мы находились, было не совсем удобно". Этот упрек звучит слишком мягко, но Лонгстрит писал спустя четырнадцать лет после этого события. Фримен, вероятно, более прав, когда пишет, что, когда Ли связался с Лонгстритом, тот сказал ему "прямо, что ему следует уехать дальше за линию фронта". Лонгстриту следовало бы самому прислушаться к этому совету, учитывая то, что вскоре должно было произойти.