К десяти часам утра Ли "стабилизировал" свой фронт, несмотря на ожесточенные бои взад и вперед через почти "непроходимый барьер" из кустарника, подлеска и спутанных саженцев, пробитых пулями и выстрелами из канистр, в котором невозможно было двигаться, не наступая на тела раненых и убитых. Потери сократили силы бригад Ли до одной трети от их численности. Из 800 техасцев, которых Ли ненадолго вывел вперед у фермы вдовы Тапп, спустя четыре часа в живых и раненых оставалось менее 200 человек. И все же Ли не мог выиграть "поединок", если верить описанию Ватерлоо герцога Веллингтона, против превосходящих сил. Он должен был найти способ развернуть левый фланг Гранта и либо отрезать его от бродов через Рапидан, либо заставить отступить к ним.
Один из штабистов Лонгстрита обнаружил недостроенную железнодорожную ветку менее чем в полумиле к югу от Орандж-Планк-Роуд. Ли сразу же увидел возможность использовать ее для поворота фланга Гранта. Еще до полудня он начал сворачивать линию союзников генерала Уинфилда Скотта Хэнкока, как выразился Хэнкок, "как мокрое одеяло". Победа, подобная Чанселорсвиллю, должна была казаться Ли вполне достижимой, поскольку левый фланг армии Союза начал разваливаться, но Грант не допускал и не думал об отступлении и удерживал свои позиции. Лонгстрит, проигнорировав свой собственный совет Ли, поскакал вперед, чтобы посмотреть поближе, когда его войска пытались обойти корпус Хэнкока в том месте, где Орандж-Плэнк-Роуд соединялась с Брок-Роуд, и, как и Стоунволл Джексон, был застрелен своими же солдатами, которые приняли его и его штаб за федеральную кавалерию. В отличие от Джексона, Лонгстрит выжил. Пуля пробила ему горло и правое плечо, но когда его несли с поля боя, он смело снял шляпу, которую надел на лицо, чтобы скрыть свою личность, и помахал ею, чтобы доказать своим солдатам, что он еще жив. Тем не менее, казалось, что из атаки конфедератов исчез импульс, и день закончился очередным тупиком.
В ту ночь один из офицеров предупредил Гранта, что знает методы Ли по опыту и что Ли будет действовать так, чтобы отрезать армию от бродов через Рапидан. Грант устало ответил: "О, я уже устал слушать о том, что собирается делать Ли. Некоторые из вас постоянно думают, что он вдруг сделает двойной кувырок и высадится у нас в тылу и на обоих флангах одновременно. Возвращайтесь к своему командованию и попробуйте подумать, что мы сами собираемся делать, вместо того чтобы думать о том, что собирается делать Ли".
Это был новый настрой на борьбу с Ли, чья репутация на Севере была почти столь же высока, как и на Юге, несмотря на поражение при Геттисберге. Когда рассвело на следующий день, Грант не стал ни атаковать, ни отступать - он просто прервал сражение и отошел на юго-восток к Спотсильвания-Корт-Хаус, где он был ближе, чем Ли, к Ричмонду. За три дня боев Грант понес почти 18 000 * потерь, в то время как армия Ли понесла только 11 000; но в процентном отношении потери Гранта составили около 17 процентов его сил, а Ли - около 20 процентов, которые он не мог восполнить. То, что ему удалось достичь Спотсильвании раньше Гранта, свидетельствует о необычайном мастерстве Ли и способности его солдат к восстановлению. Поставленный в оборону упрямым отказом Гранта отступать, Ли полагался на способность своей армии быстро передвигаться, отчасти благодаря скромному обозу снабжения, и на свой собственный "замечательный тактический глаз на оборонительные позиции". Куда бы Ли ни направлялся, он искал место, которое можно было бы защитить, и сразу же отправлял своих людей на раскопки. Мастер маневра снова стал мастером лопаты и саперной лопатки. Офицер Союза, служивший в штабе Мида, капитан Теодор Лайман, будущий смотритель Гарвардского университета, заметил об умении Ли строить земляные сооружения, что когда армия Потомака продвигалась вперед, она всегда видела перед собой "линию противника, ничего не видно, кроме штыков и боевых флагов, воткнутых в верхушки сооружений". Существует правило, что когда мятежники останавливаются, в первый день они делают хорошую стрелковую яму, во второй - регулярный пехотный бруствер с артиллерией на позиции, а в третий - бруствер с абаттисом впереди и окопавшимися батареями позади. Иногда они укладывают эту трехдневную работу в первые двадцать четыре часа".