Ли предстояло сражаться в битве, которой он не хотел, в месте, которое предлагало ему очень мало вариантов, кроме атаки по труднопроходимой местности справа от него. Не имея возможности отступить, Ли не имел другого выбора, кроме как сражаться, и, что еще хуже, он мог атаковать федералов, имея лишь менее трети своей армии, под командованием генерала, который уже выразил сильные сомнения относительно плана Ли.
Учитывая все это, он, возможно, предпочел бы наблюдать за ходом сражения с левого фланга: когда бригады Лонгстрита нанесут сильный удар справа от противника и перемахнут через хребет, Ли должен будет убедиться, что Юэлл атакует на Калпс-Хилл, а корпус больного А. П. Хилла ударит по "седловине" хребта, обеспечив трехстороннюю атаку, которая вытеснит федералов с Кладбищенского хребта и отправит их в полное отступление по Балтимор-Пайк.
Тем не менее, после полудня все было "глубоко спокойно", прерываемое лишь "случайными стычками". На самом деле полковник Фримантл начал "сомневаться в том, что сегодня вообще будет бой". Стояла сильная жара, не было ни малейшего ветерка, люди стремились найти хоть малейшую тень; обе стороны были неподвижны, за исключением правой стороны Ли, где Лонгстрит с трудом продвигал свой корпус и размещал его так, как ему хотелось. Его замедлил "офицер-разведчик", который вел его, а затем обнаружилось, что противник разместил сигнальную станцию на вершине Литл-Раунд-Топ. Его марш проходил на виду, поэтому он был вынужден контрмаршировать, то есть останавливать войска, разворачивать их и маршировать обратно. Это неизбежно занимало время и приводило к перемешиванию дивизий между собой - другими словами, к путанице, самой опасной из военных ситуаций, - поэтому только в 16:45 артиллерия Лонгстрита наконец смогла открыть огонь, готовясь к атаке, * "как барабаны волнующей увертюры", по бравурному описанию Фримена. Как ни странно, его сопровождал оркестр Конфедерации, игравший "польки и вальсы" из Геттисберга, слева от того места, где на пне сидел Ли.
Контраст между долгим молчанием и внезапным шумом канонады поразил всех. Артиллерия Юэлла присоединилась слева, и артиллерия Союза вскоре ответила "по меньшей мере с такой же яростью". Как это всегда бывало в эпоху черного пороха, когда не было ветра, "густой дым" покрыл все поле боя, когда гремели пушки, снаряды разных типов и размеров издавали свой характерный шум, разрывались снаряды, а кессон с боеприпасами иногда попадал в цель и взрывался. Это был один из самых интенсивных артиллерийских обменов за всю войну - даже сегодня осколки снарядов и дробь, оставшиеся после сражения, все еще находят в окрестностях того места, где в то время был цветущий персиковый сад.
Лонгстрит, чье настроение в тот день было неопределенным, все еще двигался медленно; более того, один из его собственных помощников был озадачен его "апатией" на второй день Геттисберга. Как ранее заметил сам Ли, Лонгстрит был "медлительным" и хотел, чтобы каждая деталь была правильной, прежде чем отдать приказ об атаке. Кроме того, как бы он ни восхищался Ли, Лонгстрит считал, что тот ошибается - не лучшее состояние духа, чтобы подходить к сражению.
Отсутствие Стюарта также означало, что местность слева от Мида была плохо изучена как Лонгстритом, так и, что более важно, Ли. Со скромного расстояния Литтл-Раунд-Топ выглядит как небольшой, поросший лесом, пологий холм с округлой вершиной, но если подойти к нему со стороны Эммитсбургской дороги, можно было понять, что его западный фланг круче, чем кажется, и упирается в массивное, запутанное, крутое нагромождение огромных валунов; эти валуны, известные в народе как Чертово логово, были излюбленным местом смелых любителей пикников и влюбленных парочек, их было трудно преодолеть, и они были полны закоулков, которые могли бы помочь защитникам. Любая атака, связанная с перелезанием через валуны Чертова лога, чтобы достичь западного склона Литтл-Раунд-Топ, должна была быть опасной, если только цель не была необороняемой - к тому времени, когда Лонгстрит был развернут, он мог своими глазами видеть, что Мид продвинул свой левый фланг намного дальше, чем предполагал Ли, и что федеральная линия теперь простирается дальше его собственной правой.
По замыслу Ли, Лонгстрит должен был незаметно подойти к Эммитсбургской дороге, а затем нанести прямой удар по ней, как нож по флангу левого фланга союзной армии, при поддержке дивизии Худа справа от Маклауза. Штурм должен был привести к тому, что левый фланг союзников окажется на середине Кладбищенского хребта; затем Юэлл атакует правый фланг союзников, а Хилл - центр, тем самым разваливая федеральную армию до того, как она сможет получить дополнительные подкрепления.
Ли очень настойчиво говорил об этом Лонгстриту ранним утром, и Маклоус описал реакцию Лонгстрита как "раздраженную и раздосадованную", но какой бы ни была правда, к позднему вечеру этот план перестал быть практичным. Левый фланг Союза больше не находился в центре, или "седле", Кладбищенского хребта; он находился на Литтл-Раунд-Топ. Маклаузу пришлось бы наступать, имея справа от себя значительные силы федералов, а атака прямо по Эммитсбургской дороге привела бы его прямо к Персиковому саду, куда Сиклс перебросил часть своего корпуса. Не могло быть и речи о наступлении, которое привело бы Маклауза за линию войск Союза на Кладбищенском хребте; ему пришлось бы пробиваться туда с боем.
Генерал Худ сразу же понял это. Ли предполагал, что Худ сможет взять Литл-Раунд-Топ без сопротивления, а затем взять линию Союза в обратном направлении на Кладбищенском хребте, но теперь Худ понял, что ему придется пробиваться через Дьявольское логово, а затем подниматься по склону Литл-Раунд-Топ - атака будет дорогой, медленной и отнюдь не уверенной. Трижды он пытался убедить Лонгстрита позволить ему обойти Литл-Раунд-Топ и Раунд-Топ, но Лонгстрит отказывался.
Лонгстрита обвиняют в том, что равносильно (по извечному выражению британской армии) "тупой наглости", эквивалентной "молчаливой наглости" в американской армии - то есть в том, что он теперь был полон решимости неукоснительно, даже слепо выполнять приказы Ли, хотя знал, что они больше не актуальны и не соответствуют реальному положению дел, вместо того чтобы по собственной инициативе внести в них изменения. Он не послал адъютанта к Ли, хотя Ли находился всего в двух милях * от него и до него было достаточно легко добраться, но Лонгстрит, всегда практичный солдат, понимал, что просьба Худа, хотя и имела смысл, была опасной. Худу предстоял долгий марш вокруг двух холмов, за которым наблюдали федеральные войска на Литтл-Раунд-Топ, а уже был поздний вечер; к тому времени, когда Худ достигнет линии войск Союза на Кладбищенском хребте, уже стемнеет, и все это время Маклаузу не будет поддержки. Переброска артиллерии Конфедерации на Раунд-Топ могла бы помочь, но для этого артиллеристам Худа пришлось бы рубить лес, прокладывать тропу и тащить орудия вручную, чтобы они заняли хоть какую-то полезную позицию, а к тому времени наступила бы ночь. Таким образом, Лонгстрит оказался в ловушке не только из-за утренних приказов Ли, но и из-за течения времени, частично вызванного его собственной медлительностью при переброске войск в начале дня. Если он хотел добиться успеха, ему нужно было, чтобы Худ быстро взял Литл-Раунд-Топ - не было времени импровизировать альтернативную стратегию, которую Ли в любом случае уже отверг.
В любой великой битве иногда наступает момент, когда выполнение своего долга и повиновение приказам до буквы может оказаться роковым для дела. Лонгстрит мог бы достичь момента славы, столь же продолжительного и блестящего, как фланговая атака Джексона при Чанселлорсвилле, но он не был Джексоном и в любом случае не собирался ослушаться Ли. Роковым образом для конфедератов он велел Маклаусу и Худу делать то, что им было приказано - несомненно, с тяжелым сердцем, потому что он никогда не хотел проводить эту атаку и уже видел, что она, скорее всего, провалится.
В результате вместо того, чтобы атаковать под углом влево, Маклаусу пришлось пробиваться через персиковый сад Шерфи и пшеничное поле, которые яростно оборонялись частью корпуса Сиклса; тем временем Худ, вместо того, чтобы поддержать Маклауса и направить атаку в центр, как предполагал Ли, вынужден был предпринять мрачную, лобовую, кровавую атаку прямо через Чертово логово, а затем вверх по склону Литл-Раунд-Топ, который прочно удерживали войска Союза. Здесь не было ни причудливого маневрирования, ни элемента внезапности, ни флангового движения - для обеих дивизий это была чистая бойня лицом к лицу на близком расстоянии с противником, который удерживал более высокие позиции. На короткое время был достигнут гребень Кладбищенского хребта, но яростная контратака отбросила конфедератов назад, и с наступлением темноты основные цели на левом фланге союзных войск все еще оставались в руках противника - прорыва, угрожающего позиции Мида на Кладбищенском холме, не произошло, несмотря на ужасные потери с обеих сторон, включая тяжело раненного Худа и потерявшего ногу от пушечного снаряда Сиклса со стороны федералов.