Атака на Мексику с севера была самым долгим и трудным путем к Мехико; а разделение сил Тейлора на две колонны - основная атаковала в направлении Монтерея и Сальтильо под командованием Тейлора, а войска Вула блуждали в противоположном направлении к Чиуауа без какой-либо видимой причины, кроме уверенности, что это может быть крупный торговый центр, - вообще не имело стратегического смысла. Возможно, ранние победы Тейлора и незначительные потери при Пало-Альто и Ресака-де-ла-Пальма дали ему и его армии ложное представление о том, насколько упорно мексиканцы могут сражаться под руководством такого лидера, как Санта-Анна. Большинство планов войны строилось на предположении, что после нескольких сражений к югу от Рио-Гранде мексиканцы запросят мира и согласятся на разумную сумму компенсации за Калифорнию и Нью-Мексико. Именно поэтому администрация приказала американскому флоту пропустить Санта-Анну через морскую блокаду, чтобы он смог вернуться в Мексику с Кубы, где он проводил один из своих частых периодов политического изгнания и ссылки. Это было огромной ошибкой. Несмотря на свою неприкрытую жадность, Санта-Анна был в то же время мужественным, амбициозным, прирожденным лидером и эмоциональным патриотом, который не только был признан Наполеоном Запада, но и считал себя таковым. Для Санта-Анны было в порядке вещей сначала поощрять, а затем предавать надежды президента Полка и советников Полка на то, что его можно купить по дешевке. Он был так же убежден в собственной славной судьбе в бесконечной борьбе с ненавистными янки, как Полк - в своей тонкости стратега. Оба ошибались.
Ли по-прежнему "не мог объяснить причины, побудившие генерала Тейлора дать согласие на прекращение военных действий". Он правильно подозревал, что Санта-Анна использует это время для набора новых сил, а не для переговоров о мире, и был рад, когда генерал Вул решил продолжить свой поход на юг 18 ноября, за день до истечения срока перемирия, поскольку "он от души устал от нашего нынешнего лагеря", а "Монклова не представляла для него ничего интересного". Он отметил, что жители Монкловы уже не так дружелюбны, как раньше, что неудивительно после трех недель общения с вражеской армией, стоявшей лагерем за пределами их города.
Тем же вечером прибыл гонец от генерала Тейлора, сообщивший Вулу, что президент расторг перемирие и что от экспедиции в Чиуауа придется отказаться. Ли воспринял эту новость с облегчением, поскольку никогда не был уверен, что "от нее будет хоть какая-то польза, кроме покорения расстояния". Тейлор "выдвинул вперед" бригадного генерала Уильяма Дж. Уорта с 3 000 человек, чтобы взять Сальтильо, к юго-востоку от Монтерея, и намеревался последовать за ним с основной частью армии. Ворт был пламенным героем войны 1812 года и занимал должность коменданта кадетов, когда Ли учился в Вест-Пойнте; "великолепный наездник, он физически был идеальным солдатом", и его слава, хотя теперь и затмевается, была такова, что несколько мест были названы в его честь: Форт-Уорт и озеро Уорт в Техасе; озеро Уорт во Флориде; Уорт, штат Иллинойс; и округ Уорт, штат Джорджия. *.
Тем не менее, генерал Вул не двигался до 24 ноября. Ему было приказано продвигаться на юг к Паррасу, где он мог бы поддержать генерала Ворта в Сальтильо, что составляло более 160 миль, и отказаться от своей нынешней линии связи в пользу линии к Камарго, что было равносильно погружению в неизвестность без спасательного круга. Когда армия Вула достигнет нового пункта назначения, она окажется почти на 400 миль вглубь вражеской территории и будет двигаться к ближайшему месту, где можно будет пополнить запасы продовольствия. Это был смелый шаг, учитывая, что люди уже большую часть месяца жили за счет содержимого своего обоза.
Ли со своими пионерами двинулся впереди армии, готовя импровизированную дорогу, которая в некоторых местах представляла собой не более чем колею, для артиллерии и обоза. Ли вместе со своими пионерами прокладывал дорогу. Через два дня после Монклова он писал Мэри: "Мы... добрались до Кастаны в страшный северный ветер, где разбили лагерь на кукурузном поле, которое, казалось, будет сметено свирепым ветром. Я с трудом натянул палатку, а когда натянул, то удержал ее. . . Мы, конечно, ничего не могли приготовить, и я до темноты ходил на разведку. Мы прибыли на место под палящим солнцем. Пока разбивали лагерь, поднялся ветер и стал таким сильным, что до темноты удалось установить лишь несколько палаток. К тому времени, как я поставил свою, было так холодно, что, когда я снова сел в седло, мне было не по себе даже в застегнутом на все пуговицы пальто. Так внезапны здесь перемены. Когда мы возобновили наш марш на следующее утро, на рассвете в ручье было много льда. Термометр показывал 23 градуса: пришлось отвести лошадь и пройти милю или две пешком, чтобы согреть ноги. В тот день мы прошли 21 милю, прежде чем достигли воды, и разбили лагерь на бесплодной равнине, где не было ни дерева, ни травы. ... . . Завтра мы выступаем в 5 утра, побудка в 3 часа, и нам придется пройти 30 миль, чтобы добраться до воды. Долгий марш. Я видел, что все мои животные накормлены и удобно устроились на ночь, и люди тоже". Ли также сообщил, что Санта-Анна, по слухам, находится в Сан-Луис-Потоси и что "когда он получил сообщение от генерала Т[айлора] об отмене перемирия, то ответил, что никогда не сможет заключить мир, пока на земле Мексики есть вооруженные американцы... ...и что теперь мы должны вести войну не только до ножа, но и до ручки".
Более важный слух гласил, что американский флот захватил форт Сан-Хуан-де-Улуа, который командовал гаванью Вера-Крус, и что, по словам Ли, "наше правительство направит мощные силы из Вера-Крус к городу Мексика", вынудив Санта-Анну сдать Сан-Луис-Потоси и заключить мир или последний бой в мексиканской столице.
Ли был прав, но ошибся на четыре месяца. На самом деле именно так и собирался поступить президент Полк, осознавший многочисленные препятствия, стоящие перед генералом Тейлором на пути его продвижения на юг. Полка удерживала огромная задача по сбору людей, артиллерии и снаряжения для морского вторжения в Мексику - самой амбициозной американской десантной операции на сегодняшний день. Еще более сложным решением было то, что Полк должен был выбрать, кто будет командовать ею.
Логичным выбором стал генерал Уинфилд Скотт, командующий армией США, * не только самый компетентный и старший офицер, но и национальный герой, поистине национальный институт, и автор плана захвата Вера-Круса и прямого марша на Мехико в первую очередь.
К сожалению, единственным генералом в армии США, которого президент Полк недолюбливал и которому не доверял больше, чем Закари Тейлору, был Уинфилд Скотт; к тому же, с точки зрения президента, Скотт обладал дополнительным недостатком - его штаб-квартира находилась всего в нескольких шагах от Белого дома. Скотт был огромным (при росте в шесть футов пять дюймов он возвышался на фут над президентом Полком) и вездесущим человеком в Вашингтоне, затмевая почти всех остальных своими размерами, обхватом, тщательно продуманной униформой, пристрастием к военным церемониям и, конечно, легендарной репутацией - им восхищался самый тонкий знаток военных способностей, фельдмаршал герцог Веллингтон, престарелый победитель при Ватерлоо.
Скотт был фигурой более крупной, чем жизнь, и отблеск его славы отбрасывал в тень более заурядные политические фигуры. Как и Закари Тейлор, Скотт положил глаз на Белый дом - оба генерала не скрывали своих президентских амбиций, - но если Скотт был вигом, членом партии, противостоящей президентской, то никому не было ясно, от какой партии будет выдвигаться Тейлор. Полк колебался между желанием вывести Скотта из Вашингтона в поле, где он мог бы совершить ошибку, которая запятнала бы его репутацию, и страхом, что Скотт может одержать победу, которая сделает его еще большим национальным героем, чем он уже был.
В отличие от Полка, личность которого описывали как "скучную", Скотт был способен на слоновье обаяние, усиленное военным гламуром. Он любил компании и, несмотря на свое возвышенное превосходство, пользовался определенной популярностью. Он также был склонен допускать серьезные ляпы в разговорах о президенте. Позже Скотт извинялся за них в грандиозной и маслянистой манере, которую президент находил невыносимой. Искушение отправить его в Веракрус и убрать с дороги - и, что еще важнее, из Вашингтона - было для Полка почти непреодолимым. Что касается Скотта, то он считал командование экспедицией не более чем своей заслугой.
Полк искал выход из затруднительного положения и нашел его в своем коллеге-демократе, сенаторе Томасе Харте Бентоне из Миссури (известном как "Старый слиток" за его неприятие бумажных денег и яростном стороннике экспансии на Запад). Полк попросил сенатора возглавить экспедицию в Вера-Крус. Сенатор Бентон служил адъютантом Эндрю Джексона в войне 1812 года, но с тех пор не носил военной формы. Он не претендовал на звание профессионального солдата - главным событием его боевого опыта была дуэль, на которой он убил своего противника, - но это не помешало ему всерьез рассмотреть эту роль. Такой же властный и высокомерный, как генерал Скотт, Бентон пять раз был сенатором и являлся одной из самых уважаемых фигур в национальной политике - его авторитет был таков, что даже Скотт не смог бы возразить против назначения Бентона на пост командующего. Однако, к счастью для Скотта, сенатор не хотел принимать командование экспедицией, пока ему не присвоят звание генерал-лейтенанта. Поскольку это дало бы Бентону на одну звезду больше, чем Скотту, командующему армией, а также сделало бы Бентона первым американцем со времен Джорджа Вашингтона, имеющим это звание, даже Полк был вынужден выбросить губку и назначить Скотта командующим одной из самых амбициозных военных операций в истории Соединенных Штатов.