Через четыре дня после избрания Линкольна законодательное собрание штата Южная Каролина "выступило с призывом к съезду, чтобы вывести штат из состава Союза". В Техасе Ли увидел, как флаг Техасской республики "Одинокая звезда" заменил "Звезды и полосы" - флаг Союза. Это было, как он писал Кэстису, "конвульсией", которую он не мог одобрить. Уже было ясно, что Техас отделится, несмотря на противодействие губернатора Сэма Хьюстона, который, будучи изгнанным с поста, сказал разъяренной толпе: "Позвольте мне рассказать вам, что нас ждет. Пожертвовав бесчисленными миллионами сокровищ и сотнями тысяч жизней, вы можете завоевать независимость Юга, если Бог не будет против вас, но я сомневаюсь в этом. . . . Север полон решимости сохранить Союз. Они не такие вспыльчивые и импульсивные люди, как вы, потому что живут в более холодном климате. Но когда они начинают двигаться в заданном направлении, они движутся с неуклонной динамикой и настойчивостью могучей лавины". Хьюстон выразил то, чего уже опасался Ли. Задолго до отстранения Хьюстона от должности Ли писал Кэстису: "Я надеюсь, однако, что мудрость и патриотизм страны придумают какой-нибудь способ спасти его. . . . Три предложения [уходящего] президента Бьюкенена в высшей степени справедливы". Он сомневался, что план Бьюкенена одержит верх, но добавил: "Однако это моя единственная надежда на сохранение Союза, и я буду держаться за нее до последнего. . . . Хотя я хочу делать то, что правильно, я не желаю делать то, что неправильно, ни по указке Юга, ни по указке Севера". Один из их планов, похоже, заключается в возобновлении работорговли. Я против этого по всем пунктам".
Хотя были предприняты огромные усилия, чтобы отмежевать Ли от темы рабства, примечательно, что три "предложения" Бьюкенена, на которые он ссылался как на "единственную надежду на сохранение Союза", все связаны с рабством: (1) признание "права собственности на рабов" в тех штатах, где оно существовало "или может существовать в будущем" - последние четыре слова многие северяне расценили бы как приглашение к расширению рабства; (2) "обязанность" "защищать это право на территориях" - именно то, против чего боролись аболиционисты в Канзасе; и (3) "исполнение законов о беглых рабах с объявлением неконституционности законов штатов, изменяющих их", что означало принуждение федерального правительства к рабству в северных штатах. Ли не думал, что "северные и западные штаты [согласятся]" с этими предложениями, и он был абсолютно прав, но тем, кто полагает, что его единственной заботой было вооруженное принуждение южных штатов федеральным правительством, следует учесть, что еще 14 декабря 1860 года он написал Кустису, служившему тогда в военном министерстве, о своей уверенности в том, что принятие на национальном уровне трех предложений Бьюкенена о рабстве - единственный путь к спасению Союза.
Поскольку Ли никогда бы не стал лукавить - и в первую очередь перед собственным сыном, - общепринятое представление о нем как о равнодушном или противнике рабства не совсем верно. Возможно, оно ему и не нравилось - его личный опыт рабства в широких масштабах был по большей части нерадостным, - но он понимал, что институт рабства - центральный политический вопрос для всех южан и что любое вмешательство северян сделает всех южан гражданами второго сорта, а также разрушит социальную структуру и устои Юга.
Ли также отвергал для себя любую автоматическую поддержку "южного национализма", описывая "Хлопковые штаты" в терминах, которые для него действительно очень сильны, и возражая против их попыток принудить "Пограничные штаты" в тех же выражениях, в каких он возражал против попыток северян принудить Виргинию. То, что он был против возобновления работорговли (он имел в виду работорговлю через Атлантику из Африки, а не внутреннюю работорговлю в Соединенных Штатах), вряд ли удивительно. Почти все были против, и в любом случае британский королевский флот с 1807 года предпринимал энергичные действия против невольничьих судов, считая их капитанов и команды пиратами.
В конечном итоге Ли выступал против любых попыток диктовать радикальные изменения статус-кво на Юге. Его позиция, что неудивительно, была позицией виргинского социального консерватора, как и у большинства членов его семьи, * хотя, в отличие от многих радикальных южных поджигателей войны, он предпочитал сохранить Союз в целостности, как из собственных интересов в качестве офицера армии США, так и из патриотизма. Тем не менее, он уже не испытывал оптимизма по поводу того, что Союз не будет разорван, и предчувствовал, что может принести будущее, поскольку посоветовал Кэстису "держаться за специи", то есть за валюту Соединенных Штатов - разумный совет, учитывая быстрое падение стоимости валюты Конфедерации, как только она появилась, и трудности, с которыми столкнутся южные банки, оказавшись отрезанными от национальной банковской системы. Советы Ли, как жене, так и детям, всегда были объективными, практичными и разумными, а шаги, которые он предпринимал в отношении собственной карьеры, были столь же осторожными и продуманными. Возможно, Америка и погружалась в хаос, но Ли оставался решительным, чтобы самому не быть унесенным этим потоком.
Хорошим примером может служить "конфиденциальный памфлет" † , который генерал Скотт разослал примерно в это время нескольким офицерам и в котором в своем неподражаемом стиле изложил свое мнение о том, что можно сделать, чтобы предотвратить начало войны, и стратегию, которой он собирался следовать в случае ее начала. Со стороны Скотта это был довольно опрометчивый поступок - инаугурация нового президента должна была состояться только через четыре месяца, и Скотт еще не знал, какими могут быть его взгляды на этот вопрос. Если бы памфлет "просочился" в прессу, он мог бы только разжечь чувства южан, а также дать им общее представление о планах Скотта по их поражению. Ли успешно убеждал своих сослуживцев в Сан-Антонио "не допускать попадания этих "Соображений" в газеты", справедливо опасаясь, что мнения Скотта разозлят техасцев и убедят сомневающихся в том, что федеральное правительство намерено напасть на них. Когда доктор Уиллис Г. Эдвардс, прочитавший "Взгляды" Скотта, спросил его, "кому в первую очередь должен быть предан человек - своему штату или нации", Ли, возможно, обидевшись на то, что его поставили перед фактом, о чем он больше всего хотел бы пока не распространяться, резко ответил, "что его учили верить, и он действительно верит, что его первые обязательства относятся к Виргинии". Если Ли действительно так считал в декабре 1860 года, то неудивительно, что он молился о сохранении Союза. Вооруженный конфликт между федеральным правительством и Виргинией поставил бы его в болезненную ситуацию, в которой его чувство долга и верность своим корням неизбежно вступили бы в конфликт.
Вернувшись к непосредственному командованию Второй кавалерией в форте Мейсон, Ли застал своих офицеров и солдат в недоумении от происходящих событий. 20 декабря Южная Каролина отделилась от Соединенных Штатов, а шесть дней спустя майор Роберт Андерсон перевел свои войска из форта Моултри, где, как он опасался, их могли окружить, в форт Самтер в гавани Чарльстона, тем самым непреднамеренно предоставив федеральному правительству и сторонникам отделения Южной Каролины средства для превращения политического кризиса в войну. 9 января 1861 года пароход Союза "Звезда Запада" был обстрелян при попытке высадить подкрепление и припасы в форте Самтер, и через несколько дней Миссисипи, Флорида, Алабама и Джорджия присоединились к Южной Каролине и вышли из состава Союза.
Многие люди Ли были разделены в своей верности, как и он сам, а поставки, жалованье и почта на такой отдаленный форпост, как форт Мейсон, теперь задерживались надолго, как и любые разумные приказы. Ли коротал время за чтением книги Эдварда Эверетта "Жизнь Джорджа Вашингтона", присланной ему из дома, словно ища в прошлом ответы на свою дилемму. * Он нашел там мало утешительного. "Как бы огорчился его великий дух, если бы увидел крушение своих могучих трудов", - сетовал он в письме домой 23 января. "Однако я не позволю себе поверить, пока не исчезнет всякая надежда, что дело его благородных поступков будет уничтожено и что его драгоценные советы и добродетельный пример так скоро будут забыты его соотечественниками". Кьюстису он писал почти в отчаянии: "Я не могу предвидеть большего бедствия для страны, чем распад Союза. . . . Я готов пожертвовать всем, кроме чести, ради его сохранения. . . . Отделение - это не что иное, как революция". Далее Ли охарактеризовал отделение как "анархию", но при этом как можно четче определил свою собственную позицию: "Союз, который можно поддерживать только мечами и штыками... не имеет для меня никакого очарования. . . Если Союз будет распущен, а правительство развалено, я вернусь в родной штат и разделю страдания своего народа, и, кроме как для защиты, ни на кого не обращу свой меч".
Очевидно, что в период с 14 декабря 1860 года по 23 января 1861 года, как бы Ли ни желал сохранения Союза, он уже принял решение о том, что для этого потребуется: федеральное правительство не должно вмешиваться в институт рабства, уступать требованиям аболиционистов на Севере или пытаться применить силу против южных штатов. Кэстис достаточно хорошо знал своего отца, чтобы распознать существенную оговорку (или, как мы могли бы назвать ее сегодня, escape clause) во фразах "сохранить в защиту" и "моего родного штата". У любого другого человека, кроме Ли, эти слова могли бы показаться риторическим изыском, но Ли всегда писал именно то, что имел в виду, и имел в виду то, что писал. Как бы он ни хотел сохранить "правительство Вашингтона, Гамильтона, Джефферсона, Мэдисона и других патриотов Революции", если Соединенные Штаты применят вооруженную силу против Виргинии, он присоединится к ее защите, чего бы это ни стоило и какие бы личные страдания ни причиняло.