Уже сейчас было очевидно, что, учитывая ее ресурсы, Конфедерация слишком велика, чтобы защищать ее во всех точках - только ее береговая линия протянулась почти на 3000 миль, от Потомака до устья Рио-Гранде, а ее граница простиралась еще дальше, включая одиннадцать штатов и спорные территории Аризоны, Нью-Мексико, Миссури и Кентукки, а также длинные участки крупнейших речных систем страны. Ли лучше многих знал суровую максиму Фридриха Великого: "Тот, кто пытается защищать все, не защищает ничего". Люди хотели, чтобы Ли как можно скорее напал на Север и попытался одержать единственную, решающую победу на поле боя, достаточно крупную, чтобы разрушить самоуверенность северян и подтвердить независимость Юга в глазах всего мира. С другой стороны, как профессиональный офицер, служивший под началом генерала Уинфилда Скотта в Мексике, Ли знал, что Конфедерация не готова к наступлению. Югу не хватало людей, оружия, лошадей и мулов, а главное - хорошо обученной, эффективной командной и логистической структуры. О проблемах Ли свидетельствует тот факт, что прошло много недель, прежде чем он смог импровизировать какую-либо форму для себя - только в конце года он впервые появился в серой форме Конфедерации с головным убором, который стал его фирменным знаком - серебристо-серой, скромной широкополой шляпой. Создание настоящей армии заняло бы больше времени.
С самого начала Ли страдал от энтузиастов, веривших, что войну можно выиграть за тридцать дней или, в худшем случае, за девяносто, и что некое сочетание рвения, мужества, духа и воспитания южан одержит верх над силами "жадных до денег янки". Кроме того, на него наседали легионы провидцев, у каждого из которых был свой план, как выиграть войну одним махом. Внушительное достоинство Ли и его дистанционная вежливость служили своего рода естественным защитным барьером между ним и подобными людьми до тех пор, пока он не сформировал верный штаб, главной обязанностью которого было оградить его от стольких помех, сколько они могли.
Ли отвели небольшой кабинет в "Виргинском механическом институте на углу Девятой и Франклин-стрит", * , который вскоре был расширен, пока не заполнил все здание. Он едва успел устроиться, как прибыли четыре члена Виргинского конвента, чтобы сопроводить его в Капитолий для подтверждения его нового поручения.
Если Ли что-то и не любил так же сильно, как Грант, так это официальные церемонии, на которых ему приходилось выступать, но он выдержал это испытание со свойственным ему изяществом. Когда он прибыл, съезд заседал за закрытыми дверями, и ему пришлось несколько минут подождать в ротонде, спроектированной Томасом Джефферсоном. В ее центре возвышается мраморная фигура Вашингтона в натуральную величину работы Жана-Антуана Гудона, одетый в простой мундир, опирающийся рукой на fasces, или пучок прутьев, римский символ политической власти, с плугом за спиной, подчеркивающим его роли генерала, президента и фермера-джентльмена. Один из сопровождавших Ли лиц, наблюдая за тем, как он созерцает Вашингтон, услышал, как он, как ни странно, сказал: "Надеюсь, мы в последний раз слышали о сецессии". Имел ли он в виду, что теперь, когда Виргиния отделилась, настало время подумать об обороне, или же он снова, теперь уже слишком поздно, размышлял о своей неприязни к самой идее отделения? Может быть, он думал о том, как трудно было бы объяснить своему кумиру Джорджу Вашингтону, что его собственный штат отделился от Союза, за создание которого отцы-основатели так долго и упорно боролись и который просуществовал всего восемьдесят четыре года, прежде чем распасться в гражданской войне?
Наконец двери открылись, его ввели в переполненный зал, и "съезд встал, чтобы принять его". Он стоял в нескольких шагах от входа, в центральном проходе зала, пока вкус девятнадцатого века к пышным ораторским выступлениям шел своим чередом.
В отличие от него, его ответ, хотя и любезный, состоял всего из пятидесяти слов, включая оговорку, что он "предпочел бы, чтобы ваш выбор пал на более способного человека". Дело не столько в том, что Ли чувствовал себя неадекватным поставленной перед ним задаче - на самом деле, благодаря его должности в штабе генерала Скотта в Мексике немногие офицеры могли быть лучше подготовлены, - сколько в том, что он с радостью уступил бы свое место более компетентному солдату, если бы такой человек существовал. Но правда заключалась в том, что не было никого лучше Роберта Э. Ли, и никто не вызывал такого всеобщего уважения. После выступления Ли делегаты покидали свои места и толпились вокруг него, словно ища уверенности в его присутствии: он с самого начала был тотемом южного дела, человеком, который, казалось, воплощал его высшие чаяния и придавал им благородство. Эта роль не доставляла ему удовольствия, хотя в конце концов он так привык к ней, что она стала частью его личности.
Как только у него появилась возможность, он ушел и вернулся в свой кабинет, чтобы приступить к выполнению задачи по защите Вирджинии.
Две ближайшие проблемы, стоявшие перед ним, уже были решены, но с переменным успехом. Федеральный арсенал в Харперс-Ферри, ставший целью рейда Джона Брауна, был занят вирджинскими "добровольцами", многие из которых были ополченцами, но не раньше, чем небольшой отряд уходящих войск Союза поджег мастерские и складские здания, уничтожив большую часть хранившихся там мушкетов, но оставив нетронутыми станки для их производства. Виргинским офицером, командовавшим войсками, удерживавшими Харперс-Ферри, был малоизвестный и в меру эксцентричный бывший бревет-майор армии США Томас Дж. Джексон, профессор естественной и экспериментальной философии и инструктор артиллерии в Виргинском военном институте в Лексингтоне. Он отличился в Мексиканской войне и вскоре получил прозвище "Стоунволл", став самым ценным командиром корпуса Ли, а в качестве южного героя уступая лишь самому Ли. Хотя Ли видел и восхищался Джексоном, сражавшимся в Мексике, он, возможно, не сразу понял, что потеря тысяч крайне необходимых винтовок была менее важна, чем тот факт, что майор Джексон присоединился к делу.
Второй инцидент связан с Норфолкской военно-морской верфью. Она была захвачена войсками Конфедерации, а затем быстро отвоевана в результате дерзкого набега с моря, во время которого войска Союза подожгли большинство кораблей и верфи, а затем ушли с одним из военных судов на буксире - ранняя и постыдная демонстрация военно-морской мощи Союза. Положительным моментом было то, что удалось спасти более 1000 хранившихся морских орудий и около 3000 бочек пороха, а многие орудия можно было установить на повозки и использовать в качестве артиллерии на суше, но потеря кораблей стала серьезным ударом. Несколько из них были восстановлены от ватерлинии вверх, а корпус одного из них, парового фрегата U.S.S. Merrimack, в конечном итоге будет переделан в конфедеративный броненосец Virginia и сразится с союзным броненосцем Monitor в марте 1862 года.
В ответ на обстрел форта Самтер Линкольн 15 апреля издал "Прокламацию", призывающую "ополчение нескольких штатов Союза в количестве семидесяти пяти тысяч человек... для надлежащего исполнения законов". Это была та самая армия, командование которой было предложено Ли 18 апреля. Охарактеризовав "нынешнее состояние общественных дел" как "чрезвычайный случай", президент приказал мятежникам "разойтись и мирно разойтись по своим местам жительства в течение двадцати дней с этой даты". По замыслу Линкольна, эта прокламация была не столько объявлением войны, сколько намеком на то, что 5 мая или вскоре после него федеральное правительство предпримет военные действия против штатов, которые отделились. Это давало Ли менее двух недель на подготовку к обороне Виргинии от превосходящих сил. События развивались с головокружительной быстротой. Бомбардировка форта Самтер началась 12 апреля, через три дня, 15 апреля, Линкольн выпустил прокламацию, призывающую 75 000 человек; 18 апреля Ли предложили командовать новой армией Союза, которая была призвана; в начале 19 апреля он подал в отставку из армии США. 22 апреля он навсегда покинул Арлингтон и вместе с судьей Робертсоном отправился на поезде в Ричмонд, а 23 апреля он уже командовал вооруженными силами Виргинии, и оставалось всего двенадцать дней до вступления в силу срока, установленного в прокламации президента.
Ли немедленно приступил к преобразованию хаоса в основы эффективной военной машины. Он быстро собрал личный штаб (возможно, самым важным его членом станет молодой Уолтер Херрон Тейлор, выпускник Виргинского военного института, который останется с Ли на протяжении всей войны) и ловко заменил неумелых или престарелых старших офицеров ополчения (большинство из них в той или иной степени обладали местным политическим влиянием) на опытных офицеров. Он разработал планы по сбору оружия отовсюду, откуда только можно, и назначил железнодорожные узлы по всему штату, где роты ополчения могли бы собираться и вооружаться под командованием опытного офицера и обучаться строевой подготовке курсантами, отобранными из VMI. Он лично осмотрел оборонительные сооружения в Харперс-Ферри и Норфолке и принялся копать полевые укрепления, в которых он был признанным экспертом. Вскоре он основал под Ричмондом учебный склад, прозванный Кэмп-Ли, чтобы превращать гражданских добровольцев в солдат. Ли поразил всех своей энергией и профессиональным мастерством, собрав за несколько недель армию, состоящую из "40 000 солдат [и] ста пятнадцати орудий полевой артиллерии", а также группу офицеров, многие из которых стали одними из ведущих генералов Юга - в том числе Томас Джей ("Стоунволл") Джексон, Джон Белл Худ, компаньон Ли из Кэмп-Купера, Техас, и Джон Б. Магрудер.