Ли быстро приступил к осмотру своего огромного отдела. Тот факт, что за один день он преодолел 115 миль, из них 35 - на тревеллере, дает некоторое представление о его "изнурительном" темпе. Он пришел к выводу, что должен вывести войска и орудия с бесчисленных островов и водных путей, которые невозможно было защитить, и вместо этого сосредоточить все силы на обороне Чарльстона и Саванны. Он приступил к строительству "внутренней линии" земляных укреплений для защиты двух портов и железной дороги, соединяющей их, - "неромантичная рутина долга, грязи и рутины" для тех, кто занимался земляными работами. Это была разумная стратегия, хотя она и не понравилась владельцам рисовых плантаций или тем, кто производил "хлопок с морских островов", многим из которых пришлось оставить врагу свои дома, земли и рабов. Ли принял правильное решение не только в военном отношении: его присутствие на этот раз, казалось, успокоило даже тех, кто хотел полномасштабного сражения, а не осторожной обороны. Не помешало и то, что его отец был ослепительным героем, командуя кавалерией в Каролинах во время Революционной войны. Один из жителей Южной Каролины, Пол Гамильтон Хейн, описал Ли в полурелигиозных выражениях: "В середине группы, возвышаясь над самыми высокими на полголовы, стояла самая поразительная фигура, которую мы когда-либо встречали, - фигура мужчины, на вид лет 56 или 58, прямого, как тополь, но стройного и изящного, с широкими плечами, откинутыми назад, прекрасной пропорциональной головой, посаженной с бессознательным достоинством, ясными, глубокими, задумчивыми глазами и спокойным, бесстрашным шагом джентльмена и солдата. Если бы какая-нибудь крипта старинного английского собора или монументальный камень в Вестминстерском аббатстве были поражены волшебной палочкой и заставили бы рыцарского жильца вернуться к своей мужественной силе... мы подумали, что так бы он и появился, не изменившись ни в чем, кроме костюма и обстановки". Почтенный вид Ли - ему на самом деле было пятьдесят четыре, а не пятьдесят шесть или пятьдесят восемь - возможно, объяснялся его заботами как человека, ответственного за защиту трех штатов и двух крупных портов Конфедерации, но остальная часть несколько перегруженного описания Хейна примечательна тем, что он впервые сравнил Ли с рыцарем былых времен и даже с рыцарем Круглого стола, поскольку "палочка волшебника" - это явная отсылка к роли Мерлина при дворе короля Артура. В любом случае Ли вписан в благородный, героический образ мифических героев прошлого, образ, который он принял в глазах всех южан (и многих северян) в начале 1862 года и который сохранился за ним до сих пор. Очевидно, что этот образ предшествовал победам, которые его оправдывали, и это было не только то, каким хотели видеть Ли его соотечественники, но в какой-то степени и то, каким они хотели видеть самих себя. Многие южане считали Север жадным до денег и коррумпированным, местом буйного индустриализма, крупных банков, массовой иммиграции иностранцев, пренебрежения к традициям Америки и слепого "прогресса", а Юг - буколическим раем с маленькими фермами, крепкими йоменами и придворными аристократами, верными незапятнанным идеалам Вашингтона и Джефферсона - упрощенное, романтическое видение, в котором реальность рабства не играла никакой роли. Это было состязание Камелота против "темных сатанинских мельниц", и Ли предстояло сыграть роль сэра Галахада.
Следует сразу сказать, что Ли не принимал участия в создании этой легенды, да и скромность не позволила бы ему принять ее, но она должна была стать главным оружием Конфедерации - в последние дни ее существования единственным оружием. Поэтому интересно наблюдать за тем, как паутина мифа уже создается вокруг Ли, как она будет создаваться даже вокруг его новой лошади: ведь только что купленный и переименованный Тревеллер тоже сыграет свою роль в легенде, как "благородный конь" Ли.
В то же время его главной задачей было преодолеть нежелание солдат копать. Несмотря на это, он создал ряд укреплений, которые обескуражили даже бригадного генерала Уильяма Текумсеха Шермана. Ли был разгневан тем, что американский флот потопил "полдюжины старых кораблей", чтобы перекрыть главный канал к Чарльстону, что было "достижением... недостойным любой цивилизации". ...недостойное любой цивилизованной нации", как Ли описал это в редкой вспышке гнева. Он почувствовал облегчение от того, что Мэри Ли наконец-то поселилась в Уайт-Хаусе, и сделал паузу, чтобы сорвать несколько фиалок из сада заброшенного дома, который он занимал в Кусавхэтчи, чтобы послать своей дочери Энни. Забота Ли о своей семье усиливалась его гневом по поводу поведения войск Союза, которые, как он опасался, будут распространяться на них в виде "разорения и грабежа", если не хуже, хотя на самом деле с Мэри и их дочерьми обращались очень вежливо, когда они ненадолго попали в руки врага. Он снова написал Мэри на Рождество, призывая ее выбросить Арлингтона из головы. "Что касается нашего старого дома, то если он и не будет разрушен, то его трудно будет узнать. . . . Учитывая количество войск, расположившихся вокруг него, смену офицеров и т. д., отсутствие топлива, крова и т. д., а также все суровые нужды войны, напрасно думать, что он будет в пригодном для жилья состоянии. Боюсь также, что книги, мебель и реликвии Маунт-Вернона исчезнут. Лучше смириться с общей потерей. Они не смогут лишить нас воспоминаний об этом месте и памяти о тех, кто сделал его для нас священным". Это был разумный, если не сказать желанный, совет. С мрачным реализмом он призвал ее не верить слухам о том, что Великобритания признает и поддержит Конфедерацию: "Мы должны принять решение сражаться в одиночку и завоевать свою независимость. Никто нам не поможет".
В середине января 1862 года он сделал паузу в своем путешествии, чтобы посетить остров Камберленд и впервые увидеть могилу своего отца, остановившись лишь на красоте сада и живой изгороди вокруг могилы. В начале марта он все еще трудился над завершением строительства укреплений, защищающих Саванну, и жаловался на "медлительных рабочих".
Хотя Ли удалось предотвратить любое крупное вторжение федералов в Южный департамент, перспективы Конфедерации во всем остальном были мрачными. На западе новый и удивительно эффективный генерал Улисс С. Грант захватил форт Генри на реке Теннесси, а вскоре после этого потребовал и получил капитуляцию форта Донелсон, взяв в плен более 15 000 солдат Конфедерации, поставив под угрозу ее власть над Теннесси и вынудив генерала Флойда бросить командование и бежать, опасаясь, что в случае поимки его будут судить за измену. На востоке ходили слухи, что генерал Макклеллан, сменивший не только генерала Макдауэлла, но и старого наставника Ли генерала Уинфилда Скотта, собрал армию численностью до 130 000 человек и в любой момент может высадить ее на полуострове между реками Йорк и Джеймс и попытаться захватить Ричмонд. Тем временем Генри Уайз, еще одна досада Ли после неудачной кампании в северо-западной Вирджинии, был изгнан с острова, который он должен был защищать в Северной Каролине, потеряв две трети своих людей. Ли не стал злорадствовать, так как у него были причины не любить обоих политиков, ставших генералами, но написал Мэри: "Новости... не очень благоприятные, но мы должны решиться встретить поражения и преодолеть их".
2 марта он получил неожиданную телеграмму из Ричмонда, которая призвала его из достойной, но несколько унизительной службы к славе:
Генерал Роберт Э. Ли,
Саванна:
Если обстоятельства, по вашему мнению, оправдают ваш отъезд, я хочу видеть вас здесь с наименьшей задержкой.
Джефферсон Дэвис
Наступил кризисный момент для Конфедерации и для Ли.
Глава 7. Семь дней. «Сила меча»
В марте 1862 года перспективы Конфедерации из Ричмонда казались мрачными: политика как обычно, отступление, нехватка всего, что имело значение, даже пороха, и разногласия между генералами, а также между президентом Дэвисом и почти всеми остальными. Если Ли ожидал, что его встретят с командованием на поле боя, то его ждало разочарование. В Конгрессе Конфедерации возникла идея назначить его военным секретарем, но Дэвис расценил это как попытку уменьшить его собственную власть как главнокомандующего и наложил вето на это предложение, заставив газету Charleston Mercury, до сих пор самого резкого критика Ли, пожаловаться, что его понизили "от командующего генерала до санитара-сержанта". Официальная должность Ли была описана Дэвисом как "ведение военных операций в армиях Конфедерации", но, помимо расплывчатости, определение его обязанностей было еще более ограничено тем, что он был поставлен "под руководство президента". Трудно найти более аномальную должность, чем вице-президентство Соединенных Штатов, и с такими же незначительными прямыми полномочиями. Это был слабый, беспорядочный ответ на чрезвычайную ситуацию. Дэвис приказал Ли вернуться домой, потому что война шла плохо, и он надеялся, что присутствие Ли в Ричмонде успокоит общественность, но он лишил Ли полномочий, которые необходимы любому командующему для выработки последовательной стратегии.
4. Распределение сил Конфедерации в Виргинии по состоянию на утро 24 марта 1862 года и предполагаемые позиции противостоящих сил Соединенных Штатов.
{Роберт Э. Ли, тома 1, 2 и 3, автор Дуглас Саутхолл Фримен, авторское право © 1934, 1935, Charles Scribner's Sons, авторское право обновлено 1962, 1963, Инес Годден Фримен. Все права защищены}.
Ли не был в Ричмонде с ноября 1861 года, и его возвращение дало ему первую с тех пор возможность изучить документы, карты и диспозицию армий Конфедерации. То, что он обнаружил, потребовало от него стоической веры в то, что исход событий в конечном итоге определяется волей Бога, а не человека. Поражение при фортах Генри и Донелсон поставило под угрозу Кентукки и Теннесси, и уже можно было понять, что контроль Союза над рекой Миссисипи и ее притоками представляет реальную опасность, а в Вирджинии генерал Джозеф Э. Джонстон убедил Дэвиса согласиться на отвод его армии от Сентрвилля, где она угрожала Вашингтону, к линии Раппаханнок, в ожидании крупного наступления Потомакской армии. Отступление от линии, установленной армиями Борегара и Джонстона после Первой битвы при Манассасе, было огромным шагом назад и, несомненно, плохо сказалось бы на моральном состоянии южан. Дэвис согласился на это с неохотой, а Ли наверняка был бы против, если бы с ним посоветовались. Он никогда не забывал ответ Наполеона на свой собственный вопрос: следует ли "защищать столицу, непосредственно прикрывая ее?". Правильный ответ, писал Наполеон, таков: "Непрерывно маневрировать, не допуская отступления к столице". Видимо, когда Джонстон и президент Дэвис учились в Вест-Пойнте, они дремали во время этого урока по тактике Наполеона, но Ли хорошо запомнил его и в течение следующих двух лет сам блестяще использовал его.