Эрик что-то кричал, но Нил не смог разобрать ни слова. Только крепче обхватил его за пояс, уже жалея, что у Эрика на спине рюкзак. Хотелось прижаться ближе, почувствовать на груди тепло чужого тела, пусть и спрятанного под курткой.
Нил пытался смотреть по сторонам, но в темноте сквозь стекающие по защитному стеклу капли всё сливалось, плыло разноцветными пятнами вывесок и светофоров, мелькало фонарями и фарами встречных машин. Страх сменился азартом. Нил даже пожалел, когда они сбавили скорость, и реальность вокруг начала принимать привычные очертания: зелёные газоны на обочине, деревья, живая изгородь с двух сторон, аккуратные дорожки, мокрый асфальт. Коричневый указатель с белыми буквами, подтверждающий, что буквально через минуту, если не меньше, они будут на стоянке отеля.
— И правда близко, — не скрывая досады, пробормотал Нил.
Эрик его вряд ли расслышал. Спросил, когда они оба слезли с мотоцикла и сняли шлемы:
— Ты как? Не замёрз?
— Порядок.
— Промок, наверное. — Он задрал к небу лицо, приглаживая непослушные рыжие вихры на макушке. — Жаль, погода дурацкая. Весь июль стояла жара, а сегодня — на тебе. Дождь.
— Зато романтика, мне понравилось, — улыбнулся Нил. — Спасибо, было круто. — Он представил, как сейчас заберёт сумки, попрощается с Эриком, зайдёт в номер один, бросит вещи у двери, пойдёт в душ. Потом ляжет спать. К чёрту! Расставаться совершенно не хотелось. — Может, поднимешься? Вкусный ужин не обещаю, но у меня есть джин.
Эрик опустил голову, прекращая разглядывать затянутое тучами ночное небо. Посмотрел в глаза и тоже улыбнулся.
— У тебя нет тоника.
— Зато есть Эрик. — Нил подмигнул. — И дудочка.
***
Регистрацию прошли быстро. Кажется, грузной тётке с убранными в хвост тонкими редкими бесцветными волосёнками хотелось отделаться от них ещё быстрее, чем им — попасть в номер.
— Сьюта номер девять. По лестнице наверх, до упора направо. Последняя дверь слева, — напутствовала она, вручая ключ-карточку. А по ощущениям — отправляла в ад, пусть и вежливо, с благими намерениями.
— По-моему, нас записали если не в любовники, то в извращенцы, — шепнул уже на лестнице Эрик.
Нил хохотнул, оглядываясь.
— Не знаю, что она там представляла, но лично я собираюсь воплотить в жизнь парочку её фантазий. И своих. Надеюсь, ты тоже предпочитаешь до упора.
Наверняка это была простая шутка, но звучала, как обещание. И Эрик чувствовал, как между лопаток вниз к пояснице бегут мурашки.
Он не запомнил, как прошли коридор. Не заметил, как вошли в номер. Судорожно выдохнул, когда одновременно захлопнулась дверь, а его вдавили в неё спиной. Забыл, как дышать, когда сильные руки подхватили за бёдра и подкинули наверх. Не смог сдержать стона, когда влажные губы мазнули по скуле, стремительно завладели ртом. Вцепился в плечи, позволяя себя целовать и целуя в ответ.
— Хорошо, что мы медитируем не в туалете, — хмыкнул Нил, на мгновение отстраняясь. — Мы бы сломали его к чертям.
В спальне горел ночник, но тусклого света не хватало, и в прихожей было темно.
Эрик рассмеялся.
— Давай постараемся не сломать что-нибудь здесь. — На всякий случай уточнил: — Мы же никуда не торопимся?
— Я — нет. А ты?
— Абсолютно.
Нил улыбнулся, приближаясь к его лицу. Провёл языком по губам Эрика, прикусывая за нижнюю.
— Хочешь меня?
Он кивнул.
— Очень. А ты?
— Ещё спрашиваешь?
Эрик видел, как сверкнули его зрачки. Наверное, собственные блестели так же. От предвкушения и удовольствия.
— Хочу, чтобы ты остался со мной до утра. И я мог не спешить, — шепнул Нил. — Останешься?
— Конечно.
— Тогда я буду делать всё очень медленно. Хочешь?
— Угу, — снова кивнул Эрик. И пожалел, что согласился.
Лучше бы они оба кончили сразу. А потом, спустив напряжение, ласкали бы друг друга до исступления.
Нил знал, что делал. Его руки трогали, прикасались, ласкали, раздевали, щупали, дразнили, обещали. Ослабили узел на галстуке, попытались стянуть с шеи. Не вышло. Он застрял, превращаясь в повязку на глазах. Теперь то малое, что можно было разглядеть, утонуло в кромешной тьме.
Спереди на брюки легла тёплая ладонь.
— Можно? — послышался охрипший голос Нила.
Эрик рвано выдохнул, кивая. Попытался найти губы Нила, когда внизу стало совсем мало места и пуговица на поясе больно впилась в живот. Голова кружилась, в воздухе смешались все ароматы: имбирь, можжевельник, что-то ещё.
Эрик опомнился, когда резинка трусов стянула колени, а пальцы Нила уже подбирались к жаркой тесноте между ягодиц.
— Подожди… Нет… — он переступил с ноги на ногу. Чуть не упал, запутавшись в спущенных брюках. Схватился за Нила, повиснув на нём и сдёргивая с глаз галстук. Попросил: — Не так… Не сразу… Мне надо сначала в душ. Я же целый день работал.
— Чёрт… Ладно. Конечно, иди, — Нил, тяжело дыша, навалился голым плечом на дверь. Ухмыльнулся: — Советую запереться, если не ждёшь гостей.
***
— Держи.
Эрик поблагодарил смущённым кивком. Торопливо забрал из рук Нила бежевый махровый халат с логотипом отеля и, будто боясь передумать, юркнул в ванную. Следом раздался щелчок замка — оглушительно громко в неловко повисшей тишине.
— Føkk deg{?}[«Фокх дай» — норвежское ругательство, равносильное по значению английскому «fuck you»], — пробормотал Нил, сплетая пальцы на затылке. Выдохнул. Потоптался ещё несколько секунд, прислушиваясь к шорохам из-за двери, пока оттуда не послышался шум воды.
Ладно, не конец же света. Раз у них захимичило, десять минут погоды не сделают. Подождёт. Будет время осмотреться.
Нил подтянул джинсы, поправил ремень и зажёг свет. Рекламный буклет, который вручили внизу вместе с ключом, не обманывал. Просторная сьюта выглядела именно так, как обещали: комфортно, уютно и с шармом колониальной североатлантической провинции. Та самая пресловутая недорогая роскошь, которой славился этот отель.
Крохотная прихожая вела в просторную комнату, служившую одновременно спальней, гостиной и кабинетом. В каждой зоне имелось по высокому прямоугольному окну с плотными тёмно-серыми занавесками. К счастью, все три — с видом на рощу, а не на парковку и шоссе.
На полу лежал ковролин тёплого бежевого оттенка, создавая треть уюта. Мебель — диван, два кресла, журнальный столик, стол повыше с приставленном к нему стулом и платяной шкаф — удобная, хоть и старомодная. Из тёмного лакированного дерева, с причудливо изогнутыми ножками. Такое же изголовье было и у двуспальной кровати — массивное, с круглыми набалдашниками по краям.
На стене впритык к нему — чёрно-белые фотообои с крупными полевыми цветами. Мягкие сидения у кресел, декоративные вставки на широких карнизах и пухлые квадратные подушки, разбросанные на диване и постели, — с тем же орнаментом. Неброско, но мило.
Остальные стены были выкрашены в светло-серый цвет, в тон ему подобрали обивку дивана, абажуры и покрывало на двуспальной кровати. На каждой стене висели картины с чёрно-белыми пейзажами. Наверняка репродукции, но качественные. Невилл, коллега по Бюро и его друг, с которым предстояло провести бессрочную командировку в Нью-Брансуике, сходу называл бы художника. Нил в искусстве не разбирался. Его конёк — компьютеры и информационные технологии, а работа в СУРК за восемь лет основательно расширила специализацию, вынудив стать практически «универсальным солдатом».
Он ещё раз выглянул в окно. Поднявшийся ветер немилосердно трепал кроны деревьев, и растущая поблизости берёза настойчиво скреблась по обшивке. Летний тёплый дождик всё так же накрапывал, но чёрное мрачное небо тяжелело, готовое излиться на город, а над горизонтом то и дело сверкали ослепительные, ветвистые молнии. Грома ещё не было слышно, но на Сент-Джон совершенно точно надвигалась гроза.
Кажется, им повезло — приземлились до начала бури.