- Не могу. Я только пришел… много с кем надо увидеться, выпить, девушки будут так разочарованы, если я уйду, не трахнув их. Ты же знаешь, как это бывает.
Глаза Николаса сужаются.
- Когда же я смогу тебя увидеть? Есть о чем поговорить, Генри. Как насчет завтрака?
Генри качает головой.
- Я не завтракаю. С тех пор как пришел со службы, я взял за правило не вставать до полудня.
Николас закатывает глаза.
- Тогда обед?
Генри делает паузу, затем кивает.
- Ладно, Ники. Обед. - Он поворачивает голову, вглядываясь в толпу. -Я должен идти - там есть великолепная миленькая штучка, с которой я обещал поменяться костюмами.
И он показывает на рыжую в прикиде Русалочки.
Николас хватает брата за плечо, будто не хочет отпускать.
- До завтра.
Генри похлопывает брата по спине, кивает мне и исчезает в толпе.
В лимузине, на обратном пути в отель, Николас молчит, звук проливного дождя и редкие раскаты грома заполняют тишину.
- Ты в порядке? - спрашиваю я.
Он задумчиво потирает пальцем нижнюю губу.
- Он выглядит ужасно. Будто его преследуют... или он прячется от чего-то.
Я не хочу говорить ему, что все будет хорошо; это слишком легкомысленно, слишком просто. Поэтому я даю ему единственное, что, как мне кажется, поможет - объятие.
Пока дождь стучит по оконному стеклу снаружи, Николас входит в меня сзади, долго и медленно. Его бедра раздвинуты, охватывая мои сомкнутые; я чувствую, как они сжимаются каждый раз, когда он толкается вперед, прижимаясь грудью к моей спине, тазом к моей спине, как будто он не может проникнуть достаточно глубоко. Но затем, внезапно, он выходит из меня, и кровать дрожит, когда он выпрямляется, поднимаясь на колени позади меня.
Он похлопывает меня по спине своим влажным членом.
- Перевернись, любовь моя.
Мои вялые конечности беспрекословно выполняют его приказы, и я смотрю, как Николас ласкает свою твердую плоть - снимает презерватив и бросает его через край кровати на пол. Он очень осторожен с презервативами. Я начала предохраняться несколько недель назад, и хотя сейчас это определенно эффективно, он все еще использует их каждый раз.
Николас стучит по мне своей эрекцией - на этот раз по животу - затем перемещается вверх по моему телу, удерживая большую часть своего веса на коленях.
И его глаза – Боже - его глаза пылают страстью, горят ярко даже в тусклом свете комнаты, глядя на меня сверху вниз, планируя свой следующий шаг. Мне не нужно долго гадать, каким будет этот шаг.
Николас обхватывает каждую мою грудь своими большими ладонями, и волна покалывания пробегает по моему тазу. Он щиплет меня за соски, и я громко стону, выгибая спину для большего. Я чувствую, как он перемещается надо мной, затем его член скользит по моей груди. О Боже, я никогда не делала этого раньше.
Но я хочу этого - с ним. Я хочу смотреть на его движущиеся бедра, чувствовать его плотный жар на своей груди, слышать его стоны удовольствия.
И через мгновение Николас дает мне все, чего я хочу.
Он прижимает мою грудь к своему члену, сначала нежно, потом крепче, сильнее, будто едва держит себя в руках. Я открываю глаза, потому что мне нужно видеть - нужно навсегда сохранить эту картину в своем сознании. Это самый горячий, самый эротический образ. Его точеное тело движется быстрее, слегка сияя. Его пальцы впиваются в мою плоть, и тихое рычание вырывается из глубины его горла. Его глаза темно-зеленые, прикрытые длинными черными ресницами. Они широко распахиваются, когда мои руки накрывают его. Я не хочу, чтобы он сдерживался. Я хочу, чтобы он двигался, давил на меня. Взял меня. Взял всю меня.
Руками стискиваю груди ближе, крепче вокруг влажного члена, скользящего между ними. Он сжимает изголовье кровати, и она трясется, когда он использует ее для рычага, трахая мою грудь. Его челюсть сжата, а лоб пропитан потом - маленькие капли падают на мою ключицу, удивительно холодные по сравнению с его разгоряченной кожей.
Из его прекрасных губ вырывается поток воздуха. Воздух и звук моего имени. Умоляя, требуя.
- Оливия, чееерт… Оливия.
Я никогда не видела ничего более удивительного - более мощного - чем этот мужчина, двигающийся надо мной. Занимающийся со мной любовью таким порочным, волнующим способом - доставляя нам обоим больше удовольствия, чем я когда-либо знала. Изголовье кровати ударяется о стену раз, другой, затем спина Николаса выгибается, голова откидывается назад, и он рычит. Его сперма, теплая и густая, брызжет мне на грудь, стекает по шее, смешиваясь с моим собственным потом.
В тот момент, когда его прекрасный член перестает пульсировать, Николас растягивается на мне, накрывая мое тело своим, прижимая нас друг к другу, беря мое лицо в ладони и дико целуя. Он липкий, грязный и идеальный.
Позже той же ночью раздается стук в дверь, пробуждающий нас обоих от крепкого сна. Я не знаю, который час, но на улице все еще темно, дождь прекратился. Николас надевает халат и открывает дверь.
Логан стоит по другую сторону, его лицо искажено беспокойством.
- Простите, что беспокою вас, Ваша Светлость, но вы захотите это увидеть.
Он берет с тумбочки пульт от телевизора и включает новости. Я щурюсь от яркого света, и мне требуется несколько секунд, чтобы сосредоточиться, но когда я это делаю - святое дерьмо!
- Сукин сын, - ругается Николас, потому что тоже это видит.
Его брата, Генри, ведут в полицейский участок в наручниках, и надпись в нижней части экрана гласит:
ПРИНЦ ГЕНРИ И СВИТА АРЕСТОВАНЫ
ГЛАВА 14
Николас
Кузен Маркус - слабоумный... кузен Маркус - слабоумный...
Я заставляю эту мысль повторяться в моей голове. Как напоминание, что я не могу убить своего брата, когда увижу его. Вэсско нужен запасной план и независимо от его последних выходок, Генри все еще наш лучший вариант.
Что за гребаный провал.
Когда мы добираемся до полицейского участка, на часах уже почти три часа ночи. Оливия зевает рядом со мной, ее растрепанные волосы смотрятся красиво, она в толстовке и джинсовых шортах. К счастью, в участок есть черный вход, потому что у парадного уже толпа. Арест королевской особы - большая новость, особенно в Америке, где единственное, что нравится больше, чем создавать своих знаменитостей, - это низвергать их.
Я пожимаю руку дородному седовласому офицеру, который смотрит на меня с грубой симпатией.
- Следуйте за мной.
Он ведет нас по коридору, через две запертые на замок двери, которые открываются с жужжанием, затем в комнату со столом и молодым офицером, стоящим там. Дальше по коридору расположены камеры для содержания заключенных.
Я слышу отчетливый звук голоса моего брата. Он поет.
- Никто не знает, в какую беду я попал... никто не узнает до завтра.
Кузен Маркус - слабоумный... слабоумный... слабоумный... слабоумный.
А Луи Армстронг переворачивается в своем гробу.
Младший офицер дает мне несколько бланков на подпись.
- Остальные документы будут отправлены в посольство, - говорит он.
- Спасибо, - жестко говорю я ему.
А потом приводят Генри - он пьян, шатается на ногах, его волосы нуждаются в стрижке и расческе - и я борюсь между беспокойством и осуждением. Что, черт возьми, с ним не так?
Он смотрит на Оливию с глупой улыбкой.
- Олив. Ты все еще здесь - я так рад. Можешь помочь мне идти - у меня сейчас небольшие проблемы с управлением.
Затем он обнимает ее, почти заставляя ее колени подогнуться. Я оттаскиваю его от нее и бросаю Логану.
- Помоги ему идти. - Затем предупреждаю: - Веди себя прилично, или тебя выкатят на носилках, когда я с тобой закончу.