— Вон, длинноволосый, у него еще лопата привязана.
— Блондин?
— Ага. На спине мешок — во, лопата, а он еще и на гитаре бренчит.
— Приплясывает! Ха-ха!
— Сколько их! Толпа! Цыгане шумною толпой…
Люба до пояса высунулась из окна, заглянула в конец шествия, но конца не было. До самого леса — пестрые куртки, мешки, гитары, светлые, русые, черные головы.
— Прорва, — мрачно пробасила Люба, — прорва какая-то. И куда их гонят?
Подошла Прасковья Семеновна.
— Студенты прибыли, — объяснила она. — Практиканты. Каждый год у нас гостят, и лагерь у них тут, вон на колочке.
Она указала на сосновый пригорок за оврагами.
— А какой это институт? — спросила Иришка.
— Да у нас тут целых два гостят: строительный да юристы, что ли…
— Юристы! А ведь неплохо в юридический попасть, — вздохнула Ксана.
— Эти уж каждое лето, так и ждем. Строительные отряды, помощь от них немалая. В прошлое лето коровник совхозу наладили, весь перебрали, и все заново. Не знаю, что нынче-то собираются.
— Гляди, гляди! Чудаки-то! — завопила Иришка.
Парни шли шеренгой, взявшись под руки. Человек тридцать, всю улицу перегородили. Громко скандировали что-то и шагали в такт, нарочито высоко поднимая ноги. В раскрытых окнах смеялись, аплодировали. Кто-то бросил букетик желтых одуванчиков.
— Красавцы, — съязвила Люба.
— А что же, чем не красавцы, — отозвалась тетя Паша, — вон какие, посмотреть любо-дорого. Твое-то дело девичье, отчего же и не полюбоваться. Мы старухи, а тоже ведь поглядим-порадуемся. Ишь ты, молодцы какие!
И Прасковья Семеновна отправилась на завалинку в палисадник.
Процессия наконец начала редеть, вот прошагал бородатый парень с красным крестом на чемоданчике, налегке протрусила стайка девчат, а в самом хвосте уныло плелись несколько до отказа навьюченных ребят. Рюкзаки свисали с них со всех сторон. Парни, видно, потеряли всякую надежду догнать своих и пылили себе потихоньку, благо лагерь уже не за горами.
— Эй, доходяги! — не выдержала Иришка.
— Ты что, это рыцари, — поправила Ксана, — гляди, и свое и девчачье тащат. Во дают!
— Медицина шагает, — пробубнила Люба. И запела во все горло: — До-обрый доктор Айболит! Он под деревом сидит…
Подружки так и покатились со смеху.
Было это всего неделю тому назад, и теперь Ксана пыталась вспомнить, не видела ли она тогда и Вандышева. Впрочем, она его и вообще не видела. Какой он, Леонид? Может, тот самый «комар» с притороченной к вещмешку лопатой? Нет, скорее он похож на долговязого Айболита. Один там отплясывал — пыль столбом, может, это и был Леня?
— Стой. Сюда. — Вандышев тихонько дернул ее за руку.
Свернули в глухой прогон между заборами. Под ногами пружинило, видно, был навален мусор, Ксана споткнулась — звякнула консервная банка.
— Тихо!.. Полезай, — шепотом скомандовал Вандышев.
«Будто овчарке какой-нибудь», — сердито подумала Ксана. Она и впрямь представила себя овчаркой, когда карабкалась на дощатый, довольно высокий забор. «А интересно, овчарки по заборам умеют лазать или нет? Служебные, конечно, умеют».
— Там нащупай перекладину, садись.
В темноте обшарила шершавые доски, нашла в самом углу удобную перекладину, уселась. «Наблюдательный пункт. Нарочно, наверное, устроил».
— Ну? — шепнул Вандышев.
— Порядок.
— Наблюдай.
Тут же внизу что-то щелкнуло и тихий голос настороженно произнес:
— Внимание. Говорит второй. Операцию начали.
Ксана изо всех сил вглядывалась в темноту, но что там увидишь, чернота сплошная, как ни таращи глаза — ничего, кроме черноты. Как назло, ни звезд, ни луны, видно, туча накрыла. А ведь были же звезды! Не везет. Вот всегда так. Вечно ей не везет… С самого детства. Считается, что если сильно чего-нибудь пожелать, обязательно сбудется. И классрук Елена Федоровна говорила: «Вы должны помнить: чтобы добиться чего-нибудь, надо очень сильно этого пожелать». Родители тоже так считают. Впрочем, родителям многое непонятно, как ни говори, отсталый народ. Заладят свое: «Мы-то в ваши годы такого навидались. Мы и работали, и учились на пятерки». А уж если войну припомнят, то и вообще… Получается, что все поколение родителей — герои, трудолюбцы и просто святые какие-то, а вот поколение деточек не в них пошло. Интересно только, в кого?.. Где-то по соседству сонно гавкнула собака, ей ответила другая. И началось. Лаяли в разных дворах, на все голоса, по всей округе прокатился собачий перелай. «Почуяли нас, что ли? Вот была бы картина, если бы все псы прибежали сюда и собрались у забора. Большие, маленькие, лохматые, серые — разные!» Наконец отлаялись, только где-то за лесом, может быть, в Валентиновке, какая-то шустрая собачонка никак не могла успокоиться. Ксана вздохнула, уселась поудобнее… «Заспорила как-то с родителями. Она тогда еще в пятом училась. В тот год все девчонки увлекались фигурным катанием, и она тоже. Расхвасталась перед отцом: «Раз я желаю очень сильно стать фигуристкой, значит, это обязательно сбудется». Отец только усмехнулся на эти слова, а мама начала доказывать, что «сильно пожелать чего-нибудь» — это значит трудиться, много и неустанно трудиться. Тогда, возможно, и получится результат. Привела примеры из собственной жизни. Как терпеливо училась вязать, и потом как им с отцом удалось добиться отдельной двухкомнатной квартиры. Скучища какая! Подумаешь, квартира. И вообще это не шутка — корпеть над чем-нибудь целые годы. Сейчас время другое. Сейчас все в темпе… Фактор времени — вот чего не понимают старшие. Натиск, победа, успех. А иначе как же? Иначе и жизнь попусту пройдет. Пока кропотливо добиваешься. Факт!.. Ксана, забывшись, заболтала ногами, пятками забухала в забор.