— Ой, Леня! На крыльце…
— Кто?
И тут же тихое:
— Внимание, приготовьсь…
Грузная фигура постояла еще немного, потом дверь закрылась, ступени тяжело заскрипели.
— По дорожке идет. Не вижу только кто.
— Направление?
— К калитке.
Вандышев уже приглушенно бубнил в передатчик:
— Третий, четвертый, пятый. Выходить на объект. Повторяю: третий, четвертый, пятый…
Зарешеченное окошко погасло, и теперь только по звуку шагов Ксана могла определить, в каком направлении движется человек.
Скрипнула калитка… И одновременно что-то лязгнуло, обрушилось, будто груда жести. Но это совсем в другом углу двора, там, где вчера она заметила наваленные пустые ящики. Сейчас, в темноте, не разобрать, что там такое…
— Леня! Справа, слышишь? Справа, говорю! Шумят.
Вандышев не отвечал. Холодок пробежал по Ксаниной спине. Спрыгнула с забора, нагнулась. Рация валялась в траве, рядом — футляр с батареями. Вандышева не было. Мгновенно вспомнилось: «Не высовывайся, возможно, будет жарко!» Она прислушалась: через двор кто-то бежал. Слышно было тяжелое дыхание, жестяное звяканье, топот. Мигом взобралась Ксана на свое место. Кто-то там метался по двору, видно, выхода искал. Потом юркнул за кучу пустых ящиков… В соседнем дворе давно уже исходил истошным лаем пес, другие собаки поддали жару, лай несся со всех сторон.
— Стой! — закричал кто-то на улице. — Стой!
Ксана соскочила вниз, понеслась вдоль забора. Вот и улица… Еле виднеются избы в предрассветном молочном тумане, дорога белеет. Наискосок через дорогу, пригнувшись под тяжестью мешка, поспешает кто-то. Женщина. В стеганке, голова закутана шерстяным платком.
Навстречу ей бросаются двое: Вандышев и незнакомый парень.
— Стой! — кричит Вандышев. — Стой!
Но та как будто не слышит, топает себе мимо.
За спиной резко хлопнула калитка. Ксана обернулась: из калитки выбежал приземистый человек с тяжелой жердиной в руках. Перемахнул через канаву — и бегом к Вандышеву. Ксана взвизгнула:
— Леня! Обернись!
И закрыла лицо ладонями… Когда отдернула ладони, увидела, как тот орудует своей жердиной: жердь вращалась как заведенная. Незнакомый парень изловчился, ухватил было другой конец жерди, не повезло, упустил. Тут же получил гулкий удар по спине.
Долговязый Вандышев подскочил, цепко схватил того за кисть, с силой вывернул локоть. Тот коротко взвыл, выпустил жердь, повалился…
Тут только заметила Ксана, что женщина с мешком уже далеко. И как раз собирается свернуть в один из прогонов… Со всех ног Ксана кинулась вдогонку. По улице с двух сторон бегут: справа тот самый, но без дубины, за ним — Вандышев, а слева — участковый Гуськов и еще двое.
Не раздумывая, Ксана бросилась между заборами. Неужели успела перелезть куда-нибудь, спрятаться?!. Ушла! Не может быть!.. Слева, у забора, высокий кустарник. Если не ушла, то там. Где же еще?..
Ксана подбежала. Так и есть: прижалась к забору, лицо до самых глаз платком замотано, глаза — злые блестящие щели. Зашипела:
— Ах ты, змея рогатая… Чего тебе надо?! Отзынь, говорю. Чтоб тебе сдохнуть!
Она замахнулась на Ксану, но подбежал тот самый, только без жерди. Увидел тетку, забормотал:
— Дура! Мешок брось, говорю, дура!
Тетка суетливо стала выпутываться из лямок, мешок шлепнулся на траву.
— Стой! Стой!
Подбежал участковый Гуськов, за ним Вандышев и еще двое парней.
— Ну, здоровы бегать, — усмехнулся участковый. — Мешочек-то подберите.