– Что за предупреждения? – насторожился Элион, поддерживая её.
– Архитекторы… они знали, что их собственные творения могут обернуться против них, – Зара пыталась упорядочить хаос образов в голове. – Они видели множество вероятных исходов, и многие из них заканчивались катастрофой. Диадема Хроноса – это ключ к изменению самой структуры реальности, но цена её использования… неисчислима.
– Библиотека показала тебе и кое-что еще, – неожиданно произнесла Нарея, пристально глядя на Зару. – Не так ли?
Зара помедлила, затем кивнула.
– Я видела… приближение врага. Императрица и Фазл уже в системе Никсы. И с ними – карательный корпус, готовый штурмовать цитадель.
– Значит, у нас еще меньше времени, чем я предполагала, – мрачно заключила Нарея. – Нам нужно торопиться.
Она повернулась к проходу, но Зара вдруг задержала её:
– Там было что-то еще… о Лаксаре. Библиотека показала… двойственность. Два пути, две цели…
Лаксар медленно повернулся к ней, его лицо оставалось непроницаемым.
– Библиотека показывает вероятности, не факты, – ровно произнес он. – Разве не так, Хранительница?
– Верно, – кивнула Нарея. – Но часто эти вероятности основаны на скрытых намерениях.
Напряжение между ними нарастало, пока Элион не вмешался:
– Какими бы ни были наши личные цели, сейчас у нас общий враг и общая задача. Мы должны действовать вместе, если хотим выжить.
– Мудрые слова, Хронолорд, – Лаксар слегка склонил голову. – Идемте. Палата Эхо не терпит промедления.
Они вошли в проход, и стена за ними сомкнулась. Впереди виднелся короткий туннель, ведущий в просторный зал с высоким куполообразным потолком. В отличие от предыдущих помещений, Палата Эхо казалась пустой – ни мебели, ни видимых технологий, только гладкие стены из черного материала, покрытые тончайшими линиями, образующими сложные узоры.
– Палата Эхо, – произнесла Нарея, и её голос многократно отразился от стен, создавая странную, почти мелодичную последовательность звуков. – Последнее испытание перед Камерой Вечности.
– Что это за место? – спросил один из воинов, и его голос также породил каскад эхо, отличающийся от эха Нареи.
– Палата, где звук становится ключом, – ответила Хранительница. – Здесь Архитекторы создали систему, реагирующую на уникальные вибрационные паттерны каждого Дома. Особенно на паттерны Ночных Пауков.
Она повернулась к Лаксару:
– Твоя очередь, Ткач Разума. Палата ждет твоего голоса.
Лаксар вышел вперед, осматривая узоры на стенах. Его взгляд стал более сосредоточенным, чем обычно.
– Какой именно паттерн требуется? – спросил он. – Пауки хранят множество звуковых ключей.
– Тот, что связан с истинной сущностью вашего Дома, – ответила Нарея. – Не с манипуляциями и интригами, а с созиданием и гармонией. То, что ваш Дом давно забыл, но что все еще является частью его природы.
Лаксар усмехнулся.
– Вы просите Паука вспомнить, каково быть бабочкой.
– Я прошу тебя вспомнить, кем были Ткачи Разума до Схизмы, – серьезно ответила Нарея. – До того, как жажда власти исказила ваше предназначение.
Лаксар замолчал, его лицо стало задумчивым. Затем он закрыл глаза и начал произносить странную последовательность звуков – не слова, а сложные вибрационные паттерны, напоминающие и музыку, и речь одновременно.
Стены Палаты отозвались, усиливая и трансформируя звуки. Узоры на черной поверхности начали светиться, пульсируя в такт вибрациям. Постепенно линии преобразовывались, образуя новые конфигурации.
– Смотрите, – прошептала Зара, указывая на центр зала.
Там, из пола, начала подниматься платформа с каменной аркой посередине. Арка была пуста, но воздух внутри неё дрожал и переливался, словно поверхность воды.
Лаксар продолжал произносить свою странную мелодию, и с каждым звуком арка становилась всё более отчётливой. Наконец, внутри неё возникло свечение – сначала слабое, затем всё более яркое, пока не превратилось в мерцающий портал.
– Путь открыт, – прошептала Нарея, когда Лаксар закончил. – Это проход к Камере Вечности.
Лаксар медленно опустил руки, на его лице читалось удивление.