Однако первая брачная ночь обернулась настоящим адом. Катерина запомнила грубость и боль и пыхтящее над ней потное, волосатое тело, абсолютно безразличное к тому, как она себя чувствует в его объятиях. Потом муж грубо спихнул ее с постели, схватил тряпочку со следами крови, постеленную поверх простыни, и помчался к друзьям с этим доказательством своей мужской силы. Больше она его в ту ночь не видела.
Если ее супружеская жизнь с человеком, который насиловал се каждый раз, когда ему взбредало в голову, была просто жалка, то опыт управления Камерино вылился в нечто ужасающее. Вплоть до самой смерти мужа придворные без конца сулили ей неизбежную гибель. Знать интриговала, духовенство подстрекало население против нее, даже слуги ее не слушались. Она сопротивлялась как могла, зачастую прибегая к ядам или рубя головы.
Тверже всего она держала династическую линию. Дочь она отнюдь не находила блестящей, и тем не менее девушка имела права на наследование феода. По этой причине она обрекла ее на брак с таким человеком, как Гвидобальдо делла Ровере, таким же грубым, как герцог Варано, но гораздо более злобным. Однако даже это средство не уберегло их от необузданных притязаний Фарнезе. Жестокий и безжалостный Папа избавился от них, просто подписав декрет, лишавший их всего имущества, а вместе с ним и чести и обрекавший их на полную скитаний жизнь вне закона. А потом на их горизонте появились кардинал Торнабуони и этот странный Молинас…
Катерина отогнала от себя воспоминания и закончила одеваться, чтобы спуститься в нижний этаж палаццо, где располагались апартаменты кардинала делла Ровере. Она остановилась возле неподвижно застывшего у дверей кабинета слуги.
— Как думаешь, его преосвященство меня примет?
— Сейчас узнаю.
Слуга открыл позолоченную створку двери и на миг исчез за ней. Вернувшись, он с поклоном посторонился.
— Пожалуйте, мадам.
Катерина вошла. Следуя своему лукавому обыкновению, она присела в низком поклоне, чтобы дать кардиналу возможность полюбоваться грудью. Прелат выдержал паузу больше положенной, потом пробормотал слегка охрипшим голосом:
— Входите, герцогиня.
Катерина выпрямилась. Следуя приглашающему жесту унизанной кольцами кардинальской руки, она послушно уселась в обитое красным бархатом кресло перед письменным столом.
— Я осмелилась побеспокоить ваше преосвященство, так как узнала, что в город прибыл один из моих родственников. Я бы хотела попросить вас разрешить мне визит к нему. Речь идет о Франческо Марии Чибо, из Чибо Лигурийских.
— О, я с ним хорошо знаком, — ответил кардинал, соединив толстые пальцы. — Он женат на моей племяннице, Бьянке Виджери делла Ровере. Так он в городе? Где же он остановился?
— У философа Жюля Сезара Скалигера.
— И этого я тоже знаю. Он полупомешанный, хотя и слывет весьма образованным человеком.
— Мне неизвестно, как долго задержится здесь Франческо Мария. Он сопровождает некоего Гийома Постеля.
Лицо кардинала помрачнело.
— Постель? Я о нем слышал, и отзывы были далеко не лестные. Продолжайте.
Катерина продемонстрировала самую сияющую улыбку из своего арсенала.
— Умоляю ваше преосвященство отпустить меня в дом господина Скалигера повидаться с Франческо Марией Чибо. Торжественно обещаю вам вернуться не позднее двух часов. Большего я не прошу.
— И я не прошу лучшего.
Улыбка вернулась на лицо прелата.
— Как вам известно, ваш обвинитель Денис Захария бежал в королевство Наваррское, где, похоже, колдуны чувствуют себя как дома. Следовательно, главное обвинение против вас развалилось, и вы имеете полную свободу передвижения внутри городских стен. Скалигер, правда, обитает вне их пределов, но я закрою на это глаза.
— Если больше нет обвинений против меня, то почему я не могу пользоваться полной свободой?
Улыбка кардинала стала еще шире.
— Можете, но, как я только что сказал, внутри стен города. Дело в том, что вы должны еще пройти процедуру очищения.
Он взял со стола толстый том, который Катерина уже научилась сразу узнавать. Это был «Repertopium Inquisitorum»[12], книга под редакцией инквизиторов из Валенсии, без которой не обходилось ни одно заседание.