— Ну, как? — спросила подруга, когда мы с ней остались одни. — Вкусно же? В твоем мире лучше готовят?
— Я пока не поняла… — тщательно пережевывая нежнейшее мясо, задумчиво ответила ей. — Не «мое» тело хорошо реагирует на вкус, который кажется просто божественным. Я никогда такого не пробовала. Но мозг воспринимает, что так и должно быть.
— Как интересно, — Ринга дожевала помидор и продолжила: — Все твое существо ликует, а физическая оболочка ведет себя, будто так и надо.
— Это ужасно неудобно, — пожаловалась я. — И ладно, писать, читать и говорить — я к этому уже как-то привыкла. Одежду я тоже под себя подбирала. Да и в столовой Института не готовят ничего такого сверхъестественного.
— Я тебя поняла, — Ринга кивнула. — Только что ты впервые настолько остро почувствовала, что находишься в другом теле.
— Не то слово.
Мы задумались каждая о своем. А потом принесли кролика, и я была вынуждена признать, что даже в довольно простых на первый взгляд заведениях в Тэгерайсе (таверна, в которой мы с Леаром остановились в субботу не в счет) готовят намного лучше, нежели у меня на родине. Возможно, если зайти в элитный ресторан с набитым деньгами кошельком, то тебя и накормят по-королевски. А вот простым смертным оставалось есть одну «синтетику». Она почему-то более доступна, чем натуральные продукты.
Пока ела, судорожно вспоминала, о чем еще хотела поговорить с подругой. Но как на зло ничего не приходило в голову. Лишь четыре письма сиротливо лежали на столе. Но вскоре мне стало не до шуток, потому что осознала, что я настолько разоткровенничалась с огневицей, что говорила в полный голос. И даже не подумала о том, что у Алекса прекрасный слух. Он ведь мог все прекрасно расслышать из кухни.
— Ринга-а… — я тихонько позвала подругу по имени. — А ничего, что мы такие вещи обсуждаем в общественном месте? — Не выдержала и все-таки спросила о том, что волновало меня почти все то время, что мы находимся в столице.
— Артефакт, — она дотронулась до тонкого шнурка на шее. — Настроен специально под наш случай. Теперь всегда ношу его на себе. Кстати, улыбнись. Тебе не идет неуверенность.
— Мне вообще не идет это тело. Оно мне противно.
Огневица застыла, так и не донеся очередную порцию мяса до рта. Вилка сама собой опустилась обратно на тарелку.
— Знаешь, а ведь это не есть хорошо, — немного поразмыслив, произнесла она. — Таким образом ты быстро подставишься перед окружающими.
Крыть было нечем. Или я совершаю над собой усилие и договариваюсь с совестью (усыпляю ее, короче говоря), или в скором времени пойду по рукам самых знаменитых лекарей Объединенного Государства. «Мама и папа» ведь обязательно постараются вылечить свое дитя.
— Вот сижу я и думаю… — тяжело вздохнула и отставила от себя опустевшую тарелку. — Чего людям в жизни не хватает? Относишься к ним по-человечески, зла не делаешь, помогаешь и успокаиваешь, а они тебе потом в спину нож. Но если взять Эвелину, то выходит то же самое. С той лишь разницей, что у нее есть своя армия поклонников, готовых отдать за нее многое. Ну, и недруги, разумеется, присутствуют. Эви никогда не напрягалась, не считалась с чужим мнением и наверняка диктовала моду. Она жила в свое удовольствие и остальные ее не волновали. Счастливая она, черт побери.
— Не ругайся, — правильно поняв незнакомое ей выражение, попросила огневица. — Лучше расскажи о своей прошлой жизни. Я ведь правильно понимаю, что совсем недавно тебя предали?
Какая она проницательная. Меня действительно предала лучшая подруга. Где-то месяц назад я непонятно с чего решилась рассказать, что мне нравится один парень из группы в институте. Оказалось, у нас с ней полностью одинаковые вкусы в плане противоположного пола. Она была более решительной и уверенной в себе. Не сказала бы, что девушка походила на леди Сневр. Ее красота была природной и подчеркивалась лишь легким макияжем и улыбкой, которая практически не сходила с ее губ. Вот, на нее Виктор и клюнул. Когда они впервые пришли в универ, держась за руки, у меня пропал дар речи. Потом еле смогла досидеть до конца пар. Очень хотелось уйти после первой же лекции, да только я не желала выглядеть неудачницей в глазах победительницы. И Катьке первой пришлось прекратить наше общение. Я не подавала виду, что ревную, что обижена и разбита. Она… заполучила парня, с которым могла бы сейчас встречаться я. Наверное, «подруга» испугалась, что он может обратить свое внимание на меня, вот и приступила к решительным действиям. А ему только этого и надо было. Не знаю, какие на самом деле у Витьки чувства к Катерине, да только все уже прошло. Окончательно и бесповоротно, спасибо Марку Леару, будь он неладен. И если дома я постоянно ловила себя на мысли «а что теперь делать дальше?», то сейчас… вопрос остался тем же. Поменялся лишь его смысл. Раньше мне все казалось, что хуже предательства подруги и разбитого парнем сердца ничего и быть не может. Как смотреть в глаза Кате и что теперь делать с собственной привязанностью? О чем говорить с ней? Как относиться к нему? И вообще… с кем общаться дальше? Понятное дело, одной бы я не осталась — всегда была дружна с одногруппниками, однако ни один из них так и не узнал о моей внутренней трагедии. Даже родители не догадывались об этом.