Об этом обо всем я поведала Ринге. Скрывать ничего не стала. Да, это было. Я пережила тот момент и… смирилась. Девушка хмурилась, несколько раз вставляла витиеватые ругательства. В общем, всячески выказывала свое недовольство. Я в свою очередь, постаралась как можно быстрее закончить разговор и сменить тему.
Как и задумали, за десертом стали разбирать письма от магов. Первым попал под раздачу Мартин Вир:
— «Дорогая Эвелина, спасибо тебе за все», — писал парень. — «За наш танец, за томный взгляд, который подарила мне во время Горячего льда…»
— Что? — тут же влезла не знающая всех подробностей Ринга.
— Если подобное и случилось, то я не отдавала себе отчета в том, что делала, — пожала плечами. — Последний раз почувствовала, что он увлекся другой. Там одна рыженькая танцевала… Намного больше ему подходит, чем Эви.
— И когда ты проявила к нему благосклонность, она вдруг решила обратить на него свое внимание, — фыркнула магесса. — Тебе не кажется, что эта история уже где-то происходила?
— И не напоминай, — проворчала. — Слава всем четырем богам, он меня вообще не заинтересовал.
Следующим под раздачу попал Рафаэль. Столько «сахарной ваты» я даже в маминых любовных романах не видела. И несравненная я, и светлейшая, и солнечная, и лучезарная. А еще любимая, желанная, мудрая, умная (вот уж ложь чистой воды), красивая, храбрая… Его послание было оформлено в стихах и состояло из пяти листов, сложенных пополам. Во время чтения этой прекрасной оды к нам пару раз подходил Алекс с кофейником (о боже, кофелоу — это оказалось не что иное, как вкуснейший кофе с добавлением просто восхитительного на вкус нектара цветов лоутинов! Просто неприлично вкусно и дико дорого по местным меркам). Парень незаметно прислушивался и мотал на ус все комментарии Ринги. Судя по всему, что-то все-таки до него долетало. Только вот что именно?
— Терпеть не могу, когда в моем присутствии девушкам вешают на уши подобные водоросли, — тем временем авторитетно заявила магесса. — На зубах вязнет этот розовый мед с шоколадной крошкой.
Я даже не стала себе этого представлять. И так понятно, что жуть жуткая.
— Как отваживать будем? — прерывая ее возмущенную речь, уточнила я. — Только не так резко, а то мне его как-то жалко уже. Столько сил и времени на любовное послание истратил…
— Ты сама себе сейчас противоречишь, — буркнула огневица. — Забыла уже, как говорила о доброте душевной, как о самой вредной вещи на свете?
— Не забыла, — и снова мой тяжелый вздох. — Но давай как-нибудь поосторожнее с ним? А то с такой лирикой возьмет и сильно расстроится. А потом и в окошко выбросится.
— У вас что, парни так часто поступают? — Ринга с интересом воззрилась на меня.
— Они по-всякому чудят, — пожала плечами. — Иной раз так крышу от неразделенной любви снесет, что…
— Подожди-ка, — подруга одним взмахом руки остановила поток информации, который я собиралась на нее «выплеснуть». — А тебе не кажется, что ария о неразделенной любви к Леару может сойти и в этом случае?
— Эм… — мне было нечего сказать. Потому что уже заранее искренне жалела оборотня. — Ну, попытка — не пытка.
Далее я развернула письмо от вампира. Почерк у него был мелкий и непонятный. Буквы плясали на строчках, и от того мы с Рингой были вынуждены вдвоем разбирать каракули Ройса. Парень очень самонадеянно пытался добиться взаимности златовласой красотки и выражал желание встретиться завтра после занятий за воротами наших Институтов.
«Дорогая Эви…» — писал Фрэдерик, стараясь убедить меня в своих искренних чувствах. — «Поверь, ты не найдешь никого лучше меня. Ты ведь знаешь это, но почему-то до сих пор упрямишься. Зачем? Мы ведь уже не маленькие дети, чтобы бегать друг за другом и дуться по сущим пустякам. Почему ты не хочешь принять кольцо, которое я тебе преподнес еще в начале года? Я же не предлагаю тебе временную интрижку или роман на пару ночей… Скажи имя того, кто оклеветал меня в твоих глазах, и я оторву ему голову…»