Сергей взял свои документы, связку ключей, глянул на стол и помрачнел.
Среди разложенных бумаг и вещей тускло поблескивали хрупкими ломкими гранями несколько хрустальных салатниц и менажница — его несостоявшийся свадебный подарок Кате Семеновой.
— Дайте бумагу, — попросил он.
Дежурный достал из ящика стопку писчих листков.
Сергей аккуратно завернул каждую салатницу, сложил в сумку и привычно повесил ее на плечо.
— Сохраню… На память.
Да, память будет долгой. Такое не забудешь: не выкинешь из головы эти сумрачные стены, бесконечные мучительные дни, бессонные ночи, серое небо, перечеркнутое толстыми прутьями решеток. А разве сможет он когда-нибудь забыть удивленные неподвижные глаза Кати и такую крохотную, незаметную роковую дырочку под лопаткой…
— Ну все, Серега!
Геннадий протянул руки и заключил его в объятия.
Сергей на мгновение прижался к плечу этого странного типа, этого гнусного предателя, чинуши, казенного тупицы… Все-то мы знаем. На самом же деле — отчаянного, отважного мужика, которого с чистым сердцем можно назвать проверенным, надежным другом.
Дежурный с удивлением смотрел на это братание бывшего арестанта со своим следователем.
Они отстранились друг от друга, собираясь покинуть комнату дежурного.
— Вы тоже идете, товарищ следователь? — спросил Сергей.
— Нет, товарищ Грачев, у меня еще здесь дела. Я должен провести допрос гражданина Варламова.
— Желаю вам удачи, товарищ следователь.
Молодец Генка! Уже успел водворить эту суку на положенное ему место.
— Кстати, не торопитесь домой, товарищ Грачев. Вас ждут на выходе.
— Фамилия, имя, отчество, год рождения…
— Вы же знаете.
— Отвечайте на вопрос.
— Варламов Юрий Андреевич.
Он скорчился на стуле, свесив между коленей соединенные наручниками руки. За несколько часов, проведенных в тесной вонючей камере, Юрий разом потерял свой лоск.
Глаза беспокойно бегали, рубашка выбилась из брюк, легкая щетина выступила на щеках — он уже не был похож на лощеного, самоуверенного красавца.
Геннадий вел допрос с каменным лицом.
— Гражданин Варламов, вы обвиняетесь в организации ограбления пункта обмена валюты и убийства охранника пункта Первухина Александра Павловича и кассирши Семеновой Екатерины Петровны, а также… — он сделал паузу и добавил: — В убийстве ваших сообщников Куракина Анатолия Степановича и Шестопалова Бориса Львовича, известного в криминальных кругах под кличкой Негатив.
При этих словах Варламов вздрогнул, вскинул на него удивленные, расширенные от животного страха глаза.
— Я не убивал… — едва вымолвил он сухими губами.
— Советую не вилять, а сделать чистосердечное признание, — бесстрастно сказал Дементьев. — Тем более что улик против вас более чем достаточно.
Еще бы! Он со скрупулезной дотошностью документировал и фиксировал каждое слово Лины, ныне главной свидетельницы обвинения. У него в руках собственноручно начерченный Варламовым план, показания Ванечки и Сергея. Результаты баллистической экспертизы. А впереди еще опознание Варламова работниками мебельного салона.
Конечно, в ту ночь Геннадий взял грех на душу. Законнику нельзя переступать букву Закона. Но в этом случае один Бог ему судья.
Глава 64
Снова бежать?
— Ой, смотри, дядь Сереж, ура! — мальчик водил пальцем над верхней губой Сергея, где торчала подросшая щетинка. — Ты опять немножко в таракана превращаешься.
— Угу, — кивнул Грачев. — Решил снова отращивать. Лина считает, что мне с усами лучше.
Лина улыбнулась:
— Конечно, лучше. С ними ты мне сразу понравился: лежит в разбитой машине, мычит, кровища хлещет, а усы — топорщатся. Класс! А безусого я, может, и вытаскивать бы не стала. Права я, Иван, или нет?
— Права, права! — запрыгал мальчуган. — Мама тоже так считает. Когда она вернется, моя мамочка?
Сергей и Лина переглянулись: ребенок ничего не знает до сих пор. Он продолжает ждать. Кто из них сможет сказать ему, что мама никогда не вернется?
С входной двери Катиной квартиры уже была снята пломба. Сергей и Лина занимались уборкой.
Удивительно, как быстро дом в отсутствие хозяйки приобретает нежилой вид. Откуда он взялся, этот густой слой пыли, если все форточки были наглухо закрыты?
— Давай-ка, Иван, перетрем хрусталь, — предложила Лина. — Сможешь, не разобьешь?
Опять Ванин вопрос остался без ответа. Они умело переключали его детское внимание на другое.