Леха пошел на звук топора, с глухим хрустом отсекавшим мясо. Рубщики были не видны за загородкой, но удары стихли, и появился Ринат. Он чуть заметно кивнул Королеву и таким же едва заметным движением головы указал на выход.
На рынке Лехе не нравилось, от запахов сразу хотелось еды, а купить было не на что. Он охотно вышел через дверь на улицу Воронежскую, где было крыльцо со скатом для тяжелых тележек с тушами. Достал пачку и предложил папиросу как раз появившемуся Ринату.
– У меня свои, – вытирая руки об розово-бурый от крови передник, сказал Ринат и достал пачку «Родопи».
Леха прикурил ему от своей спички и молча ждал, что скажет ему Наташка.
– В общем так, я аккуратно поспрашивал, – оглядываясь на выходивших с рынка прохожих, тихо и быстро говорил Ринат. – Все сходятся на том, что продать можно только одному человеку.
– Вор?
– Авторитет. Надо осторожно. Живет здесь рядом. Адрес я достал, – Ринат постоянно прерывался, пропуская людей. – Все хорошо обдумаем, че, как, и к нему. Без товара, конечно.
Он замолчал, а Леха медленно кивал. Оба смотрели, как через дорогу налетевший наконец ветер гоняет маленький пыльный смерч. Верхушки тополей склонялись вбок и отлетали обратно. На асфальт посыпались мелкие капли, мгновенно превращая его из серого в черный.
Новоселье закончилось. Гости столпились у подъезда, ожидая такси. После танцев и смешанных напитков все, кроме Лехи, чувствовавшего только усталость, были пьяны. Он потянул Иру к первой подъехавшей «Волге», она вырвала руку и начала прощаться со всеми. Королев стоял скрытый от гостей машиной, докуривая папиросу, когда к нему подошел комсомолец Илья.
– Не для тебя Ира, – заплетаясь, начал он. – Не твой уровень, фрезеровщик.
Леха смерил его взглядом и впечатал окурок точно в Ленина на значке ВЛКСМ. Илья несколько мгновений смотрел, как искорки осыпаются и тухнут на лацкане его пиджака, потом замычал и сделал замах. Леха отступил на шаг назад, и комсомолец, прорезав кулаком воздух, упал коленями на асфальт.
– Илюша, ты чего? – взглянула через машину подошедшая Ира.
– Перебрал, – объяснил Королев и, садясь за водителем, с облегчением произнес: – На Безымянку.
Пьяная Ирка открыла окно, и ночной июнь наполнил такси свежей прохладой. Леха, закрыв глаза, ловил на веках мелькающий свет фонарей, сквозняк выдувал хмель, вместо него наполняя голову легкой усталостью. От холода или нежности Ирка придвинулась к нему. Счетчик работал исправно, накрутив к подъезду хрущевки рубль и десять копеек. Леха, счастливый возвращением, дал два.
– Че до дома не поехал, – не отпуская Леху, засмеялась Ира.
– Пешком дойду, проветрюсь, – сказал Королев и, притянув к себе, поцеловал. От нее пахло летней пылью, а губы были горячими, как спирт.
– Мама на даче, пошли, – прошептала она, останавливая Лехину руку у себя под платьем, и, глубоко выдохнув, скрылась в подъезде.
Королев ушел от нее перед рассветом. Он шагал в полном одиночестве по пустым улицам, и путь его домой был легче пыли.
– Ты че такой радостный? – спросил Игорь, отодвигая тарелку щей из квашеной капусты и одновременно обводя взглядом столовую так, словно она была минным полем.
– Не пил почти на выходных, – переходя к компоту из сухофруктов, отозвался Леха. – Че мы все время бухаем, а?
– Че нам, в шахматный клуб записаться? – не разделяя энтузиазма друга, мрачно отозвался Цыганков.
– Когда к авторитету пойдем? Предлагаю не откладывать, и прямо в субботу.
– Рот закрой, – бросил Игорь и начал пить свой компот.
К их столику подошел Альбертыч, вид у него был взволнованный.
– Цыганков, тебя новый Зам к себе вызывает, че случилось?
Игорь спокойно допивал компот, к раздражению Альбертыча никак не реагируя на новость.
– Куда идти-то, гражданин начальник? – опуская стакан, спросил Цыганков.
Игорь вошел в кабинет нового Зама, почти невидимого за огромным столом. Молодой по меркам начальства, из инженеров, в очках. О таких говорят «рационализатор», а не «крепкий хозяйственник».
– Цыганков? – спросил он, поднимаясь со своего места и указывая на стул. – Что ж, я буду краток. Мы вас увольняем.