Стянув с себя и с мелкого футболки, я швырнул их куда-то в сторону и опустился на него сверху, охотно прижимаясь к его горячей коже. Меня сразу будто током жахнуло от этого запретного соединения, мы были как два магнита с разными полюсами, наконец ставшие единым неразлучным целым, и я так волнительно упивался этими моментами, ласково и в то же время страстно, чувственно и крепко обнимая эту так мне необходимую шпану.
— Том.. — на выдохе звал распаленный брат, отвечая на эти имитации фрикций такими же встречными движениями, и его бритый лобок, как я заметил, в этот раз встретил меня короткими колючками, лишенный своей прежней оргазмической гладкости. Походу, и правда уволился. — Я хочу.. ну.. — начал мямлить он, застеснявшись и прикусив губы так, будто вот-вот потеряет сознание, а я остановился и, опираясь руками по обеим сторонам от его торса, нерешительно отвел глаза, подался вперед и без слов уткнулся подбородком чуть выше его правого плеча. Вот черт..
— Чего еще? — похоже, и без ответа догадавшись, на что подбивал меня этот смазливый говнюк, кося под дурачка, спросил я, не сдержав болезненного хрипа, и от представлений о том, что мне разрешат войти в это тело по-настоящему, меня вправду чуть не убило прямо на месте.
— Ну.. Том, — очевидно, смертельно боясь сказать это вслух, нервно хмыкнул мелкий, а я в тот миг с трудом пытался над ним не засмеяться и выровнять свое разбитое дыхание, так и не поднимая головы, чтобы только не смотреть на завуалированно предлагающего мне себя Билла. — Ты не хочешь меня? — чуть перефразировал мысль он, и я, поразившись вконец, как он ловко перевел на меня все стрелки, все-таки набрался сил и поднялся.
— Ты пиздец, Билл, ты в курсе вообще? — все же хохотнул я с вытянувшимся от охеревания лицом и сверху вниз укоризненно глянул на смущенного, но все еще явно поддатого братца.
— Блин, Том, мне семнадцать уже! — возмутился он, невинно положив ладони мне на плечи, и, красиво хлопая ресницами, робко смотрел в ответ.
— Точнее, еще.
— У тебя в семнадцать уже пятая девушка была! А я.. — вдруг выдал мне завидную статистику мелкий, про которую я даже сам уже не помнил, и такие подробности обо мне, так четко и долго, оказывается, хранящиеся в его голове, меня даже как-то поразили и невольно подкупили. — Ну, пожалуйста..
— Жесть, — выдохнул я, еще раз осмотрев его искреннее, такое просящее, хорошенькое лицо, залитое насыщенно-алой краской. — А кто тебе-то мешает.. — хмыкнул я и снова встретился с ним взглядом, так и чувствуя нерешенность этого пикантного вопроса.
Никогда ведь не мог ему в чем-то отказать, сколько помню эти очаровательные, невинные глазки, но сейчас-то уж явно не тот, мать его, случай! Там были сущие пустяки по сравнению с этим! Сейчас мне предлагают конкретно такое серьезное дело, на которое еще не каждый же пойдет!
— Из-за тебя я так и умру девственником.. — обвинительно проворчал Билл и показательно надул губы, слегка заерзав подо мной, от чего вновь получились те приятные, раскаляющие подражания фрикциям.
При них меня будто выворачивало наизнанку и обратно, насколько мне это нравилось и хотелось повторить еще. А еще хуже — так и вовсе совершить их по-настоящему.
Я все же не вытерпел и заржал над его наивной фразой и голосом, резко уткнувшись ему в шею и реально чуть не подавившись своей внезапной истерикой. Вряд ли все равно будет так, как он говорит. Нашел, конечно, этот мелкий идиот, че ляпнуть, в его-то годы, блин! Тут же или я когда-то однажды не сдержусь, или кто-нибудь другой рядом с ним не вытерпит.. Ну уж нет.
— Жалеть будешь.. — привел я новый аргумент, отсмеявшись и понимая, что в то же время эгоистично не хочу подпускать к своему Биллу кого-то еще, и прикоснулся губами к его тонкой шее, уже покрытой испариной после нашей нездоровой возни. — ..будем, — подправил я, поскольку в нашем случае самые страшные муки совести за совершенное будут травить исключительно меня, а его уж — в меньшей степени, если что, как мне казалось.
— Нет. Я не буду точно, — ласково обнимая меня и гладя по спине, с какой-то надеждой шептал он уверенно и твердо и чуть откинул в сторону голову, чувственно сжимаясь и тихо застонав от моих поцелуев.
Мне так было хорошо в его объятиях, необъяснимо сладко и по-особенному классно, и все, что он чувствовал, будто бы я ощущал в эти моменты и сам. И я не представляю совершенно, как он вообще дожил до своих лет с такой гребаной кашей в голове.. Я сам же рассказывал ему, как прошло очередное или некоторые мои прежние свидания, самодовольно распушался и хвастался перед ним, сколько у меня уже было подруг и секса; мол, смотри, мелкий, и учись, как надо, подрастешь и вспомнишь, че брат говорил. Ага.. Кто ж знал.. Тот лишь кивал и, подыскав подходящий предлог и понурив голову, скоро сваливал в свою комнату или ванную. Но это ведь было уже позже. В мои семнадцать он явно был еще слишком мал, чтобы влюбиться, так что все сведения он помнит только с моих поздних рассказов.
А теперь он, голый, горячий и возбужденный, вместе со мной лежал на моей кровати и просил его трахнуть, и как я такое вообще допустил, хрен один только и знает!
Когда его тонкие пальцы игриво проводили мне между лопатками и обратно, вся кожа буквально покрывалась жуткими, едва выносимыми мурашками, разъедающими плоть чуть ли не насквозь каким-то непонятным чувством нетерпения. Брат, в свою очередь, прикасался еще и еще, видимо, балдея, когда трогал эти многочисленные выступающие точки своими нежными подушечками. Все равно это адски приятно на грани с диким желанием его подальше отстранить.
— Скоро протрезвишься и поймешь.. че у меня просишь, — уже едва держа себя в руках, когда мне такое бесстыдство предлагают, я крепко обнимал мелкого в ответ, расположив руки на тонкой талии, наслаждаясь гладкой, нежной кожей и, чего таить, мечтая уже спуститься пониже.
— Том..
— Ты, сука, достал, мелкий! — дернувшись и поменяв нас местами, строго-недовольно начал я, но, уже спустя пару секунд просто плюнув на все, когда в паху творится такое невыносимое напряжение.. я просто взял и мысленно согласился, потому что и правда до невозможности его хочу.
Плевать уж. Но если он только по пьяни мне такое заявляет, а утром будет ныть и жаловаться, я его придушу. Реально.
Притянув его тщедушное тельце поближе и начиная щупать, сминать, трогать буквально всюду, я снова захватил в поцелуй его мягкие губы, такие приятные и нежно податливые. Я раздвигал их языком, покусывая, облизывая и жадно втягивая; мы сталкивались даже зубами, а Билл удивленно и как-то восторженно охал от моего напора, в то время как я сам просто дурел от того, на что только что сам же подписался.
Билл удобно уселся на мне, склонившись и мокро целуя; его черные волосы щекотали мне лицо, и он чертовки сейчас походил на привлекательную девушку, даже со включенным светом. Но выключать его и прерываться тем самым я все равно пока не хотел, хоть при нем и было в огромные разы более стыдно и неловко, чем прежде, за все это. Хоть родителей дома нет.. и я относительно пьяный.
Снова добравшись теперь до его голеньких ягодиц, я со стоном позорного экстаза вожделенно сжал их руками, довольно промычав, когда напрямую ощутил, какие они классные, пусть и не соответствующие моим привычным критериям для девушек. Маленькая, мягкая, нежная, чуть выпуклая попа, еще и опасно сидящая буквально на моем тяжелом елдаке, просто выносила мне всякие мозги, я касался ее без конца, сминая и разводя аппетитные половинки в стороны, а потом, с шумом выдохнув, со звоном в немного прояснившейся голове впервые тронул брата уже между ними. Черт. Влажно от пота и очень горячо..
Мычащий, стонущий и ахающий Билл умудрялся продолжать поцелуй и бессовестно выставлять свою задницу мне навстречу, будто еще больше подставляя под мои пальцы, пусть я и сам жутко не хотел своих рук с нее убирать. Это полный капец. Щас кто-то довыделывается и получит по заслугам такими темпами.