— Стой! Все нормально! — еще крепче сжав меня руками, резво затарахтел он, даже не делая пауз, а я так пока и остановился, находясь внутри него и на всякий случай не шевелясь.. — Я это просто.. от.. от счастья!
— Да не гони, — сквозь ехидный смех цокнул я, ласково поглаживая его по щеке и покачав головой, и снова встретился с ним взглядом. Теперь хоть в комнате было практически темно, и в этом плотном мраке совсем почти не видно в глазах изумительной радужки. — От счастья, блять. Билл, ой, нет, — не удержался я от короткого смешка, но потом сразу стал серьезным, ошалело анализируя всю нашу ситуацию и недавно сказанные слова. Он сумасшедший, помешанный!
И такого мне еще точно никто до него не говорил. Жесть.. Это ведь столько шума в душе поднимает, странного, словно теплого; все плавно, классно обволакивает невыносимо нежная нега его чувств, и вся эта ненормальная симпатия между нами будто в таких вот поступках и словах как раз достигает какой-то особой заоблачной вершины.
Брат, в свою очередь, смотрел в ответ прямо, хлопая мокрыми ресницами и все равно чуть шмыгая носом, и всем своим видом показывал, насколько он против того, что я закончу наш нежданный первый секс на такой ноте. Чего таить, в глубине души мне уж точно не хотелось прекращать, и пусть я, конечно, предполагал, что в первый раз все часто бывает не так гладко, как хотелось бы, но и делать неприятно намеренно я желанием не горел.
— Непривычно просто, непонятно, — все говорил он, гладя меня по спине и все так же стесняясь. — Я не буду сжимать, давай..
Мучительно поколебавшись и еще раз окинув его максимально подозрительным взглядом, я все же кивнул и снова опустился сверху, располагаясь между его ног, а сам навис над ним на вытянутых руках, делая первые максимально медленные движения.
Это демонически вышибало из меня весь дух, любое, даже неторопливое проникновение в него скрючивало меня от удовольствия, в то время как умом мне было чертовски стыдно и неудобно, что в это время меня прет, а ему приходится терпеть такие неудобства. Я, если начистоту, даже тупо в мыслях представить себе не могу, каково это вообще — лежать с чужим стояком в заднице. И, если честно, то мне даже узнавать этого не хотелось.
Но я же видел, что ему, бывало, нравилось, когда я там трогал его пальцами, так мягко он мурлыкал, каждый такой раз переходя на полный похоти стон, смешанный с тихим «еще», а теперь.. может, если еще так же попробовать..
Шумно дыша через рот, я смотрел на его лицо, нахмуренные брови, чуть поджатые губы, все равно застывшие странной улыбкой, напоминая ею Терминатора, которого Джон Коннор учил улыбаться, а сам просто не понимал, зачем вообще стоило идти на такое. Я все набирал темп, уже увереннее и более страстно, стискивая зубы и чувствуя, как у меня на выпрямленных руках особенно туго напрягаются мышцы.
Брат ласкал себя сам, одной вытянутой рукой держась за мое плечо и иногда поглаживая шею, и правда теперь почти не сжимался, привыкнув и заметно расслабившись, после чего даже, все равно морщась, все чаще стал удовлетворенно выдыхать и красиво содрогаться вслед моим фрикциям, которые я изучающе задавал под разным углом.
Согнув локти, я вскоре прижался ближе к нему, продолжая размеренно и чуть звучно, со шлепками трахать, сразу угодив в его чувственные, крепкие объятия. Он гладил меня обеими руками по спине, лопаткам и даже дотягиваясь до ягодиц, будто еще сильнее вжимая меня в себя, и сейчас мне стоило огромных усилий, чтобы раньше времени не соскорострельничать, так что полагаться на далеко не железные яйца я почти и не мог. Чего только один минет для меня стоил.. а сейчас его скользкий член был зажат между нашими животами и слегка стимулировался аналогичным трением.
В Билле было до умопомрачения жарко и потрясно, спустя пару-тройку минут я уже чувствовал, что просто не хочу замедляться, хочу лишь долбить его членом по самое основание с этими влажными, липкими хлопками, от которых даже мне становится до жути неловко и в то же время так офигенно.
Пот выступал по всему телу от нашего общего жара, эти космически приятные толчки становились все жестче и глубже, особенно когда я добавил еще немного смазки, а стройный, как девочка, мелкий с разведенными ногами просто сводил меня с ума окончательно. Я больной псих, трахающий своего смазливого брата, которого же столько раз за его ненормальную привлекательность все шутливо обзывали моей сестрой, а я со всеми из-за этого лишь срался и не видел будто совсем, не замечал же ни хрена, как он всегда для меня наряжался.. пока этот придурок так случайно и нелепо не подвернулся мне в том гребаном стрипклубе.
Теперь же он тихо стонал подо мной, уже на тридцать раз повторив мое имя, так вкусно и с обожанием звучащее из его уст, которыми я так до сих пор, похоже, и не нацеловался. Сейчас, мысленно глядя на все это словно со стороны, все равно такое грязное, развращенное и ненормальное, я так и не знаю наверняка, кто в этой ситуации из нас более двинутый.
Разрядка все близилась, особенно после столь частых прерываний, и я, не вытерпев и приподнявшись, все же вцепился обеими руками в его бедра и засадил член на всю длину, выплескивая сперму внутрь и отчаянно дрожа от охерительных, оглушающих чувств и напряженной легкости во всем теле, так неохотно и постепенно отпускающей меня с каждой новой пульсацией. Боги, как в нем хорошо.. Чертова порнуха, насмотрелся, идиот, и приспичило же кончить ему туда.
— Да, Билл.. это.. это.. хуфф.. — склоняясь к нему ниже и коротко целуя, протянул я, а потом, уже отдышавшись немного, вдруг почувствовал, как по моему животу потекла горячая сперма пьяного братца, так красиво исказившегося от накрывшей его нирваны.
Он ничего не говорил, только что-то проурчал, широко, но устало заулыбался и, смахнув со лба испарину, вновь притянул меня к себе поближе, заковывая в крепкие счастливые объятия, больно и туго передавившие мне грудь, а я отчетливо ощущал, как часто и сильно трясутся после оргазма его коленки.
Ничуть не возмущаясь, так как теперь мне, окончательно поверженному и завоеванному им морально, не хотелось даже тупо моргать, не говоря уже о беседах. Я трепетно обнимал в ответ своего наглого тощего дурака, чувствуя, как былое смущение меня накрывает, но воли ему я давать не спешил, чтобы успеть насладиться этим незабываемым окрылением. А потом, завершая массовое шествие всех активизировавшихся чувств, в итоге пришла и невесомая сонливость.
— Давай хоть разворачиваться, — шепотом предложил я, плавно вынимая все еще эрегированный член из влажной, растраханной дырки, и неохотно приподнимаясь на Билле. — А то все подушки в ногах где-то.. — замямлил я под конец, чуть не сдохнув от поразившего меня теперь уже трезвого смущения. Мать моя, я чпекнул родного брата..
Когда мы улеглись, как следует, Билл тут же прижался ко мне, даже невинно, осторожно и волнительно прося поцелуй одними только своими так громко и, как оказалось, умело говорящими взглядами. Таким он сразу был резким, жадным, будто я его выпереть из комнаты мог в любой момент, как в тот раз, но тут, чтобы его прогнать, у меня бы язык тупо не повернулся. Надо отвечать за базар и действия, которых я наворотил уже сразу оптом..
Я лишь улыбнулся, стараясь избавиться хотя бы от части осадивших меня размышлений и сожалеющего напряжения, обнимая обнаженного тепленького мелкого, который после этого соприкосновения, вероятно, сам же уже вляпался в свою же кончу. Я все равно ответил ему, устало пробуя языком поочередно верхнюю и нижнюю губы. Гребаная жизнь, какой я нехороший брат.. Учу парнишку самому плохому.
В этой взаимной ласке, казалось, теперь и заключался мой тот самый белый флаг, который кто-то тогда буквально впихнул мне в руки в том гейском клубе, и все это время до меня долго и упорно доходило после всех направляющих манипуляций Билла, что его надо было в итоге поднимать и в знак капитуляции помахать им перед братцем. Это было чертовски сложно сделать, я и сейчас не уверен ни в чем до конца, чего скрывать-то.. Он просто в какой-то момент взял, станцевал стриптиз, наехал с признаниями, ошарашил, ловко вынес мне весь мозг, изощренно соблазнил и затащил в мою же, хоть и бывшую, постель.