бой коже, целую каждый палец, на губах чувствуется солоноватый вкус. Влага размазывается на соединенных руках, шмыгаю носом. За рассматриванием ладони различаю гематому на внешней стороне кисти. Бросаю взгляд выше и подмечаю, что на груди из-под одеяла выглядывает точно такой же синяк. Еще один на правой стороне лица, под ухом. Вспоминаю, как Пит разделался с Гейлом, но и для блондина не прошло бесследно их сцепление. Чего же я еще не знаю? Чего мне следует опасаться? Кажется, это конец. Судьба распорядилась иначе. Кого-то убрала с дороги, перечеркнула ему дальнейший путь. А кому-то разрешила ступать дальше. Но надолго ли? Как мне известно, жизнь Пита висит на волоске. Он на краю пропасти, стоит чуть пошатнутся и... Как я посмела допустить такие ужасные мысли о Пите? Ведь всегда есть шансы на выздоровление. Правда, в нашем случае он только один. Смерть Гейла никоем образом не повлияла на меня. По разговорам дежурных я уловила суть, что его все равно не успели бы спасти. Пуля, что Пит выстрелил, поразила точно в сердце. А вот смерть Пита сдвинуло бы мое и без того шаткое состояние в бездну, из которой не выбралась самостоятельно. Сейчас я как-то держусь. Борюсь за этот шанс, в то время как сам Пит ведет эту борьбу за выживание внутри себя. В душе ликую, что Хоторн больше не сможет осквернять мою жизнь. Если, после всего, что произошло, это вообще можно назвать жизнью. Я окончательно сойду с ума, если и Пит уйдет вслед за ним. К сожалению, не в моей власти требовать от Всевышнего благоразумия и милости. В эти дни я редко появляюсь дома, больше времени провожу на жестком стуле возле его койки. Не хочу пропустить его пробуждения. Интересно сколько я слез пролила, дрожа над его телом? Кошмары стали частыми спутниками моей жизни, но они кардинально изменились. В каждом из кошмаров я являюсь свидетелем его смерти. Самое ужасное, что я тоже причастна к этому. И я ещё долго не могу отойти от таких снов. С утра в палату заглядывает Хеймитч с Лили. Дочь подбегает ко мне, а тот мнется на пороге, не решаясь зайти в палату. - Я лучше пойду, в коридоре подожду. Надо будет - позовете, - он разворачивается к двери и выходит. - Мам, а наш папа спит? Она еще не знает эту ситуации полностью, поэтому ей кажется, что он просто-напросто уснул непробудным сном, словно в старых сказках. Приглаживаю её темные непослушные кудри на затылке. - Да, солнышко, спит. - А когда он проснется? Я смотрю в ее голубые омуты, и перед глазами встает образ Пита. Она унаследовала все черты от своего отца. От меня только черные смоленые волосы. Часто моргаю, чтобы остановить набежавшие слезы. Она не дожидается моего ответа, поэтому подходит ближе к кровати. - Пап, пап, проснись, пожалуйста. Мы с мамой тебя любим. Очень любим. Лили гладит маленькой ручонкой по его лицу. Мне показалось или все же нет? Это происходит на самом деле... Рукой ощущаю, как он сжимает и разжимает пальцы. Со стороны это совсем незаметно, но когда я держу его руку в своей, то чувствую легкое движение указательного пальца. Бросаю изумленный взгляд на дочь. Она способна вывести его из этого состояния. В сердце загорается надежда. Еще есть шанс. Дочь категорически отказалась идти домой. И Хеймитч ушёл один, а я пообещала, что сама приведу дочь. А сейчас слушаем, что скажет врач. Я рассказала о первом движение Пита. Врач внимательно выслушал меня и стал выдвигать свою теорию того, что это могло быть: - Появляются первые признаки - децеребрационная ригидность. Было ли еще что-нибудь подозрительное, каким вам могло это показаться? Перебираю в голове те моменты, что провела рядом с ним, но ничего не нахожу. Врач утвердительно кивает и покидает палату Пита. Теперь каждый день приходим к Питу вместе с Лили. Думаю, она как-то связана с его выздоровлением. Может, ребенок подталкнет его на верный путь? В правильное направление, раз у меня не получилось. Ведь так и происходит. На появление Лили Пит подает какие-либо знаки, в частности это движение какой-нибудь конечностью. Он будто пытается что-то донести до нас. И вот наступает тот момент. То самое мгновение, которое мы так долго ждали. Слезы радости катятся вниз, не могу поверить своим глазам. Для меня это несказанное счастье. Беру его руку в свою ладонь по привычке. Большим пальцем провожу по вене на его руке, не сдерживаю своего облегчения. Как сумасшедшая смеюсь, но тут же смолкаю, обращая внимание на привычные, полюбившиеся моей душе еще с давних времён ярко-голубые глаза, как дневное небо. Смягчаюсь, а то от не сдерживаемой радости так и задушу его. - Пит, - боюсь нарушить тишину, периодически вдыхая ртом.