Он радостно улыбнулся и кивнул.
— В другой раз присылай просто коробку конфет.
— Ну, это каждый может. Я хотел, чтобы мой дар был уникальным.
Я улыбнулась, сама чувствуя, что улыбка недобрая.
— На самом деле мне однажды прислали в подарок голову в корзине.
Улыбка у него исчезла, будто ее и не было. По-настоящему старые это умеют — лицо становится пустым в мгновение ока.
— Что ж, Анита, значит, придется мне как-нибудь тебе доказать свою уникальность среди твоих обожателей.
Я бы многое отдала, чтобы взять назад свое язвительное замечание. Оно было правдивым, но все равно можно было промолчать.
— О, я уверяю тебя, что приглашение было совершенно неповторимое.
— Нет, Анита, ты права, надо мне лучше постараться. — Он был на меня сердит, будто я его оскорбила. — Давай поиграем в одну игру.
— Мы пришли на переговоры об освобождении заложников, — сказал Рокко.
— И мы этим займемся, сержант. — Он похлопал Макса по голому животу. — Подойдите ближе, чтобы вам было видно.
Мы замерли в нерешительности:
— Вот вам первое правило. Когда вы заставляете меня повторять второй раз, с вашими заложниками что-нибудь происходит.
Из соседней комнаты раздался звук — Ава сделала новый порез на груди у Рика. Он не вскрикнул, но все же издал приглушенный стон. Она подняла лезвие, осторожно облизала кровь.
Я снова повернулась к Витторио.
— Ты не испугалась, даже не была потрясена. Ты уже видала нечто подобное?
Видела и не раз. Вслух я сказала:
— Я не знаю, какой реакции ты от меня хочешь. Просто скажи, и я постараюсь так и поступить.
— Какое у нас первое правило?
— Если мы заставим тебя повторить просьбу, пострадает кто-то из заложников.
— А вот второе правило. Я предлагаю вам что-нибудь сделать приятное. Если вы отказываетесь, я делаю что-нибудь болезненное. Это ясно, господа полицейские?
— Кристально ясно, — ответил я.
— Да, — сказал Рокко.
— Подойдите к кровати, будьте добры.
На этот раз мы послушались без колебаний. Встали возле кровати на возвышении, глядя на Макса, на его жену и на улыбающегося маньяка рядом с ними.
— Анита, поцелуй Макса.
— А если нет? — спросила я.
Он вытащил из-под одеяла нож.
— Я ему пущу кровь. Один порез за каждый отказ.
Я сделала вдох, потом выдох. Просьба казалась незначительной, но я готова была спорить, что просьбы незначительными долго не будут.
— О’кей. Но если мы это делаем, ты за это освобождаешь заложника.
— За поцелуй? Это должен быть всем поцелуям поцелуй.
Я пожала плечами.
— Если я откажусь кого-нибудь освободить, готова ли ты видеть, как я буду полосовать мастера города?
Я лихорадочно думала, но просто не знала, что делать. Витторио провел по груди Макса неглубокий разрез.
— Я не сказала «нет».
— Ты нарушила правило номер один: ты заколебалась. Теперь я снова попрошу тебя поцеловать Макса.
Я просто подошла к кровати, обошла Витторио по кругу и залезла на кровать рядом с ним. Посмотрев ему в глаза, я сказала:
— Прости, Макс.
Наклонилась и поцеловала в заклеенный лентой рот.
— Да, ты сделала то, что я просил, но вряд ли это стоит освобождения заложника.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловала его лучше?
— Сними ленту и покажи мне малость того таланта, который у тебя, как мне известно, есть.
Вивиана замычала заклеенным ртом, я подняла на нее взгляд:
— Прости меня, Вивиана.
И отклеила ленту от губ Макса.
— Он нас все равно убьет, ты это знаешь.
— Ну-ну, Макс. Я что сказал насчет разговоров?
— Ты сказал не пререкаться с тобой. Я разговаривал с Анитой.
— Да, верно. — Он похлопал себя лезвием по ноге. — Что ж, Анита, поцелуй его всерьез, и твой сержант увидит, как уходит одна из танцовщиц.
Я наклонилась и поцеловала его в губы. Они не шевельнулись. Я посмотрела на Витторио:
— Освободи танцовщицу.
— Нет.
— Что не так было?
— Поцелуй его по-настоящему.
Уже не было юмора в этом голосе, и серьезность показалась мне опаснее.
Я пристально посмотрела на Макса. Почти полностью лысый, лицо круглое, но массивные бицепсы, груды мышц на плечах. Я видела его силу, но просто меня она не заводит — мне нравятся мужчины красивые и несколько утонченные. А Макс — как уличный хулиган: здоровенный, страшный и ничего в нем утонченного. И все же я наклонилась над ним еще раз. Тронула его за лицо, закрыла глаза и поцеловала его. Сперва осторожно, потом сильнее, охватив руками эти твердые мышцы под голой кожей, добавив к поцелую пантомиму, но Макс даже не шелохнулся. Вивиана пыталась что-то провизжать из-под ленты.