Я встала, посмотрела на коробку, откуда таращилась на меня мертвая голова. Вид у нее был то ли удивленный, то ли сонный.
— Он прислал мне голову вашего истребителя вампиров. Прислал прямо мне в офис. Написал для меня послание кровью на стене, где убил троих ваших оперативников. Да, черт возьми, я приеду.
— Голос у вас злой.
Лучше злой, чем перепуганный, подумала я. Если я смогу поддерживать в себе ярость, может быть, удастся не дать вырасти страху. Потому что он уже свернулся у меня под ложечкой, замаячил в глубине разума черной тенью, готовой вырасти, если я ей это позволю.
— А вы бы не разозлились?
— Я бы перепугался.
Вот тут я осеклась. Копы никогда — или почти никогда — не говорят, что им страшно.
— Вы нарушаете правило, Шоу. Нельзя признаваться, когда боишься.
— Я просто хочу, чтобы вы знали, Блейк, во что лезете, только и всего.
— Чувствую, вам плохо пришлось.
— Я видал и больше мертвецов. Мне, черт возьми, случалось и больше людей терять под моей командой.
— Вы воевали?
— Воевал.
Я подождала, чтобы он назвал род войск, но он молчал.
— Где же вы бывали?
— Это секретная информация, в основном.
— Спецкоманды?
Это был полувопрос, полуутверждение.
— Да.
— Можно спросить, какого рода, или надо оставить тему, пока не услышала: «Если я вам скажу, мне придется вас убить на месте»?
Я попыталась пошутить, но Шоу юмора не принял.
— Шутите, значит. Раз вы на это способны, значит, до вас не дошло, что здесь творится.
— У вас трое убитых оперативников, один убитый и расчлененный истребитель вампиров. Это плохо, да. Но вы же не послали с маршалом всего трех оперативников? Значит, остальные члены группы сумели уйти.
— Они не сумели уйти, — ответил он, и от его интонации страх из черной ямы поднялся у меня внутри чуть выше.
— Но они не погибли, — сказала я. — По крайней мере так я вас поняла?
— Нет. В строгом смысле слова они не погибли.
— Тяжело ранены?
— И это тоже не так.
— Шоу, перестаньте ходить вокруг да около и скажите прямо.
— Семеро моих сотрудников в госпитале. На них ни царапины. Они просто лежат.
— Если ни царапины, почему они лежат и почему в госпитале?
— Они спят.
— Что?
— Вы слышали.
— В смысле, они в коме?
— Врачи говорят, что нет. Они спят. Просто мы не можем их разбудить.
— У врачей есть какие-нибудь зацепки?
— Единственное что-то похожее на это состояние наблюдалось у тех пациентов в двадцатых годах — которые заснули и не проснулись.
— А несколько лет назад сняли фильм про их пробуждение?
— Да, но оно тянулось недолго. И до сих пор неизвестно, чем эта форма сонной болезни отличается от нормы.
— И получается, что вся ваша группа подхватила эту сонную болезнь в разгар перестрелки?
— Вы меня спросили, что говорят врачи.
— Хорошо, теперь я спрашиваю, что скажете вы.
— Один из наших практиционеров утверждает, что это магия.
— Практиционеров? — переспросила я.
— У нас к каждой группе прикреплен человек с парапсихическими способностями, мы их так называем. Но я бы не стал называть их нашими ручными колдунами.
— Значит, оперативники и практиционеры.
— Да.
— То есть на пострадавших кто-то навел чары?
— Не знаю. Я знаю, что от всего этого разит парапсихологией, и когда кончаются объяснения, имеющие смысл, остаешься с тем, что есть.
— Когда вы исключите невозможное, то, что останется, как бы невероятно оно ни было, и будет истиной, — сказала я.
— Вы мне Шерлока Холмса цитируете? — возмутился он.
— Ага.
— Тогда вы не поняли, Блейк. Вы просто еще не поняли.
— О’кей, давайте тогда без обиняков. Моя реакция оказалась в чем-то не такой, как вы ожидали, поэтому вы убеждены, что я не понимаю всей серьезности положения. Вы — бывший спецназовец, то есть женщины для вас до настоящих работников не дотягивают. Вы меня назвали «красивой женщиной», и это тоже соответствует — большинство копов и военных женщин недооценивают. Но вы — спецназ; вы же не считаете, что среди военных другие дотягивают до вашего уровня? Или среди копов? Я — женщина, и смиритесь с этим. Я маленького роста и отлично убираю дом, с этим тоже смиритесь. Да, у меня роман с вампиром, мастером нашего города, и что? Никакого отношения это не имеет ни к моей работе, ни к тому, почему Витторио меня приглашает охотиться за ним в Вегасе.
— Отчего он бежал от вас в Сент-Луисе? Отчего не стал бежать здесь, когда знал, что мы за ним идем? Отчего устроил засаду моим людям, а не вашим?