Почему моя хозяйка
на побои так щедра,
а не вспомнит, что сама же
съела персик свой вчера?!
Ой, не надо! Ой, хозяйка,
ой, не бейте по спине!
Это так несправедливо:
персик — вам, побои — мне!
Андрес Синкуграна
КРИК ЧЁРНОЙ КОЖИ
(Перед прахом сожженного негра)
На тёмных ночных дорогах
(ночь в твоей коже и ладонях)
песню поёшь ты свою, и взметается пыль
островная,
листья пальм и высокое небо песнь твою
повторяют.
И в следах шагов твоих давних
(шаг тяжёлый, разутые ноги)
поёт чужеземная цепь, по ногам ударяя,
и следы твоих пролитых слёз вижу я на
стеблях табака,
В голове твоей негритянской
(волос жёсткий, глаза с поволокой)
песню свинцовая пуля поёт,
и поёт
жёсткий выстрел в ночи островной,
мёртвой без пения птиц.
В барабане твоём истомлённом
(звук тягучий, поверхность упруга)
вся печаль твоей песни слышна —
ветер гонит её и вверяет волна слуху верного
друга.
О Свобода, к тебе я взываю перед прахом
сожжённого негра,
Свобода глазам,
Свобода губам,
имени твоему, пролетевшему сквозь года,
чтобы в плаче моём ожить.
Свобода родным берегам
(разутое небо, глаза с поволокой,
песня звучит в барабане, натянутом туго,
ночью глухой,
спящей без пения птиц).
Свобода глазам, заблудившимся в небе
ночном...
Пусть летят песнопения негров
жалобным стоном
ввысь над телом сожжённым...
Здесь я:
стою на коленях, с пеплом твоим в ладонях,
к песне твоей прикован;
рот мой исходит криком,
взор мой наполнен ночью, умершей в твоей
коже
и в тёмных твоих ладонях.
Жорже де Лима
ДЕВЧОНКА ФУЛО
Много воды утекло,
очень давно это было,
так что быльём поросло
время, когда появилась
тут негритянка Фуло.
Эта девчонка Фуло,
Эта девчонка Фуло.
— А ну-ка, Фуло! Живее, Фуло! —
громко кричала хозяйка.—
Постель постели, детей накорми,
да поскорее, лентяйка!
Эта девчонка Фуло,
Эта девчонка Фуло.
Стала служанкой Фуло,
гнула до вечера спину:
шила, стирала бельё,
стряпала господину.
Эта девчонка Фуло,
Эта девчонка Фуло.
— А ну-ка, Фуло! Живее, Фуло! —
так говорила хозяйка.—
Возьми-ка, прими-ка,
подай-ка!
Веером пестрым меня обмахни
так, чтобы я не вспотела,
и причеши,
и почеши,
и в голове у меня поищи,
сказку веселую мне расскажи,
что-то я спать захотела.
Ну-ка, девчонка Фуло!
Ну-ка, девчонка Фуло!
— Жила-была принцесса
высоко во дворце,
она носила рыбку
в золотом кольце.
Вошла принцесса в рыбку,
а вышла из жука...—
Как масло, сказка эта
стекает с языка
у этой девочки Фуло,
у девочки Фуло.
— А ну, Фуло! Живей, Фуло!
Детишек уложи,
и спой им песенку, Фуло,
и сказку расскажи.
— Меня мама причесала,
меня мачеха прогнала,
под маслиной закопала,
гребень спрятала в дупло...
Что за девочка Фуло,
девочка Фуло!
— А ну, Фуло! Живей, Фуло! —
сказала ей хозяйка.—
Куда ты новые духи
девала, негодяйка?
Мои любимые духи,
подарок господина,
украла ты, скотина,
украла ты, скотина!
Явился белый господин
наказывать Фуло,
одежду сбросила она,
и он сказал: — Фуло! —
А небо чёрное над ним
рекою потекло
черней, чем девочка Фуло,
чем девочка Фуло.
— А ну, Фуло! Живей, Фуло!
Где брошь моя? Где чётки?
Куда девала ты, Фуло,
серебряные щётки?
Серебряные щётки,
подарок господина,
украла ты, скотина,
украла ты, скотина!
Явился ночью господин,
чтоб выпороть Фуло,
рубаху сбросила она —
и сразу рассвело:
стояла голой перед ним
девочка Фуло.
Ах, эта девочка Фуло,
девочка Фуло.
— Ах-ах, Фуло! Ах-ах, Фуло!
Возьми духи и броши,
но мужа мне назад верни,
ведь муж — подарок божий!
Украла мужа моего,
мужа моего
эта девочка Фуло,
девочка Фуло!
Бруно де Менезес
БАМБЕЛО
Ламбé! Ламбелé!
Ой, коко бамбелó!
Рассыпается дрожь
тамбуринов,
негритянские ритмы
врываются в круг,
и пронзают тела,
и швыряют ничком,
и несут
по волнам синкоп.
Африканская музыка
кровоточит,
и гремит, и грохочет
средь кокосовых пальм
в вихре чёрного танца.