«Интересно, а как бы я воспринял подобную новость раньше, когда был в своем старом теле? – вертелось в голове. – Возможно, что и не так трагично. Тогда я ожидал чего-то подобного… Ну, не онкология, конечно, не долгие и страшные мучения, но старость, болезни, быть может, тяжелые… Я боялся этого как огня, отчаянно не хотел стареть, но психологически почти готов был к такому исходу. А сейчас… Едва-едва обрел молодость и, как мне казалось, здоровье, только-только начал, как выражался Жорка, жить на полную катушку и радоваться жизни – и тут… Как же так вышло, почему, за что мне это?!»
В который раз за этот кошмарный день он бросил вопросительный взгляд в зеркало, но отражение упорно не желало вступать с ним в контакт.
На сиденье рядом снова запиликал мобильный телефон, на этот раз на экране высветилось «Олеся». Очевидно, у девушки заканчивался рабочий день, и она намеревалась узнать о дальнейших планах своего возлюбленного. Без особых раздумий Леонид нажал на кнопку отбоя, а потом и вовсе выключил телефон. Говорить сейчас с кем-либо он был просто не в состоянии.
Несколько последующих дней он провел в своем номере, запершись и почти не вставая с кровати. Не хотелось ни есть, ни переодеваться, ни бриться, ни принимать душ. Однако Леонид Голубев был деятельной натурой, и его сознание отказывалось долго пребывать в состоянии отчаяния. Мысль продолжала активно работать, искать хоть какие-то возможные способы решения проблемы, рассуждать и анализировать.
«Раньше, в той жизни, у меня все было по-другому… У меня было для чего существовать, имелось Дело, которому я полностью посвящал всего себя. Я вкалывал как проклятый, заработал немалое состояние и, как мне казалось, заслужил отдых. Сумел все изменить, отошел от дел, захотел просто пожить в свое удовольствие… И вдруг такой удар!.. Но что же теперь делать? Мне осталось около года, но наслаждаться жизнью мне уже никак не придется… И дела, которое я должен был бы закончить, как тот ученый, у меня тоже теперь нет. Пути на Завод заказаны, мосты за спиной сожжены… Затевать что-то новое не имеет смысла. Выходит, у меня вообще ничего больше нет? В новой жизни мне достались на долю лишь страдания, а оставшийся год предстоит провести в больницах, испытывая постоянные физические и нравственные муки?»
От таких мыслей хотелось выть. Он зарывался лицом в дорогую отельную подушку и весь сотрясался от рыданий. Леонид Голубев уже давным-давно забыл, что такое слезы, а тело Кирилла Рощина, оказывается, еще сохранило умение плакать…
Потом он поднимался, шел к зеркалу и долго стоял перед ним, пытаясь рассмотреть на лице или на теле признаки болезни. Да, вроде бы под глазами мешки, но это может быть и от слез. И цвет лица вроде бы изменился – или это просто свет так падает? На вид тело казалось здоровым, и это немного успокаивало и сознание.
«Но, быть может, еще не все потеряно… Вдруг и со мной, как с тем ученым, случится чудо, и я выздоровлю! Но, даже если этого не произойдет, необходимо чем-то заполнить остаток моих дней. Я ведь столько всего не успел! Наплюю на все запреты и обязательно нырну с аквалангом. И побываю в Индии, и в Японии, и на Амазонке… А если повезет, мне, быть может, даже удастся в кого-нибудь влюбиться. Почему нет? В ту же Олесю, например, она такая славная девочка! Конечно, я не могу создать семью… Хотя… Чем черт не шутит! За время нашего свидания она несколько раз повторила, что любит меня… Вдруг она согласится выйти за меня замуж? И даже, быть может, родить мне сына… Надо только точно узнать, насколько велик риск передать мое заболевание по наследству. И если врачи разрешат, мы с Олесей заведем ребенка. Будет сын, Колька… А я уж обеспечу их обоих на всю оставшуюся жизнь. Только бы мне не умереть раньше, чем малыш появится на свет…»
Образ Олеси с улыбающимся карапузом на руках придал ему сил и оптимизма. «Хватить хандрить!» – решительно сказал сам себе Голубев. Отыскал мобильник, включил его и набрал номер Олеси:
– Привет…
– Кирилл, милый, слава богу! – голос девушки выражал целую гамму чувств: и радость, и нежность, и обиду, и облегчение. – Я чуть с ума не сошла, ты так неожиданно пропал! Сам не звонишь, твой сотовый недоступен… Звонила тебе на домашний, но мне сказали, что ты там давно не живешь… Что случилось?
– Так, – неопределенно отвечал Леонид, – кое-какие дела были… Олеся, мне необходимо встретиться и серьезно поговорить с тобой.
– Конечно, милый, я уже скоро освобожусь. Через час-полтора могу быть, где ты скажешь.
– А мы можем встретиться у тебя дома? Это действительно очень важный разговор, и мне не хотелось бы вести его в людном месте.