Больше одного раза.
В результате чуткого руководства такого талантливого наместника, ценные запасы на случай осады почти проедены, заработанные деньги растрачиваются на деликатесы и плату за красивых рабынь, кланы Гэ и Мэн исподволь наращивают влияние, чуть ли не открыто вербуют бойцов Старого Города, берут на себя расходы «мудрейшего» Ба, а тот и счастлив запустить руку им в карман.
Счастлив до такой степени, что готов выдать свою гениальную дочь замуж за старика, к тому же слабосилка первого ранга. Позор! Да с таким уровнем культивации она может раздавить его в постели как клопа…
А теперь из-за скуки или интриг коменданта Ба (а может, второго заместителя Лу. Вряд ли здесь прошли манипуляции первого — Фенга или командующего Лагерем Новобранцев Чжэнь Ксина, не их почерк) очередная арена окончилась опасной травмой.
Неплохой, крепкий боец целую неделю будет загибаться от мерзкого яда Суня. Выжить — выживет, все же особые тренировки приблизили парня к прорыву на «Сборщика Ци», но сколько мышц потеряет? Кто вернет ему гибкость суставов, дни пропущенных тренировок, душевное равновесие?
Кто вернет доверие в отряд, один член которого без колебаний калечит другого, причем по собственной воле?
«Если волна Люйшунь или первая волна месяца будет сильнее, чем обычно, то поломанный паренек может умереть, если не успеет полностью восстановиться за передышку в семь-десять дней. Интересно, бой с заведомо более сильным противником случайность или "случайность?», — Продолжал бубнить про себя Цзе:
"Кому он мог перейти дорогу? Тем более так публично, еще и с недостатком бойцов. Ведь зашиваемся каждый раз! Благо, хоть прорывы от очередной партии мяса последние три раза сюда не доходили. Палочная дисциплина Гвардейца Императора сотворила Чудо. Чудо, которое обязательно выйдет нам боком.
После потери Насыпи стало совсем тяжело. А тут еще… Эх! Брат Сунь казался таким… беспристрастным. Почти честным, пусть и на свой лад. А сейчас такая расправа да над своим сотоварищем! Неужели и на него есть чем надавить? О Митра, какой я осел…"
— Как тебе драка? Хотя нет, можешь не говорить. Ты так расстроился, что снова начал зудеть… — Друг, то есть товарищ, вернее, соотрядник снова начал болтать за них двоих, тормошить людей на соседних сиденьях, камнях, ветках чертодрева — всех доступных зрителей Арены.
Цуй аж извертелся, пока пытался одновременно выражать возмущение чужой жестокостью размахиванием руками, подпрыгивать на неудобной каменной лавке, законной собственности их отряда Сороки, тормошить самого Цзе, а также находить взглядом статную фигуру Главы на почетном месте позади семи аристократов комендантской ложи. Рядом с ней сидело только трое человек вместо пяти — командиров «Загадочной Улыбки Хризантемы» и «Вскрытой глотки» убрали к простым зрителям.
Сяхоу поневоле улыбнулся энтузиазму своего… сокомандника. Стоит ценить простые радости, искать вечное в мимолетных жестах. Ведь дальше всегда будет только хуже, больнее и гаже. Демоны бьют по телу, пока люди топчутся на светлых чувствах.
Он знал, когда-нибудь Цуй предаст его. Или он предаст Цуя. Это нормально, в Желтых Источниках никак не может быть по-другому.
В аду нельзя привязываться к другим грешникам, но и быть саму по себе невозможно. Извечная дилемма: медленная пытка одиночеством или резкая, ослепляющая боль от предательства.
— Это уже пятый за неделю! Теперь каждое выступление на арене не обходится без серьезных увечий, а то и смертей! — Возмущенно лепетал ему на ухо Цуй.
Несмотря на подчеркнуто безалаберный вид, товарищ отличался поистине демоническим коварством: он научился говорить странным тоном полного энергии восьмилетнего ребенка, что серьезно осложняло все попытки услышать разговор, а также поневоле убирало подозрительность, расслабляло возможных доносчиков.
Даже самые хулительные речи Цуй произносил так, что весь их смысл мог дойти до незнакомых с ним собеседников лишь спустя некоторое время, а то и вовсе забыться под натиском повседневных забот.
— Это я же тебе и сказал, еще вчера. И про официальное донесение Фенг-лаоши тоже я, — Предупредил он следующую фразу-предложение Цуя. При всех своих достоинствах, память на разговоры и лица у прия… сокомандника была ужасно, раздражающе отвратительной.
— Ну тогда…!
— Глава разберется. Тем более, день еще не кончился, кто знает, что…