Они медленно, осторожно, потом все более быстрым шагом двинулись к дороге.
Через пустую, безжизненную пустошь, мимо редких кустарников, мимо деревьев, бурелома, участка изломанных в щепки елей, по снегу, по хвое, по истлевшей ткани с черным от времени древком, мимо паутины, мимо паутины, мимо деревьев, почти, скоро, близко, ближе, еще ближе, шаг, быстрый шаг, очень быстрый шаг, бег, быстрый бег, деревья, паутина, деревья, скелет, деревья, снег, паутина, гигантский паук…
Саргон резко пришел в себя. Мир перед глазами вертелся противосолонь бесконечными слайдами, пятнами в калейдоскопах, бессознательными образами, вспышка вызвала мигрень, головокружение казалось настолько сильным, что он с трудом остался на ногах.
Рядом стоял на коленях Юншэн, отрывисто кашлял, отфыркивался, в приступе ярости царапал себе шею грязными ногтями, пока его товарищ не спохватился, не взял за запястье и отвел руки окровавленной, покрытой тройкой длинных, неопрятных царапин шеи.
Саргон почувствовал прилив стыдливого облегчения. В своем беспомощном исступлении, абсолютной концентрации на цели впереди он совершенно забыл о напарнике. К счастью, тот все же сумел выдержать последние сотню метров взвинченного темпа культиватора и не оторваться по пути.
Он не хотел думать, к чему это могло привести. Учитывая смутные образы в его памяти…
И все же,
— Что вообще произошло, когда…
Саргон осекся.
Вокруг него стояли бойцы Первого Отряда, вся четверка отправленных на разведку. Люди имели бледный вид, саркастические усмешки, увядающее эхо гордой радости на лице.
Пока темный, глубинный ужас все сильнее мерцал изнутри их глаз, прорывался наружу с уловленными фотонами света, держал в твердой хватки их бессмертные души.
Все четверо встретились друг с другом практически одновременно у разбитых ворот в Куньлуньскую башню, с остатками гордой радости на лице и твердым намерением дойти до ориентира. Саргон с фармацевтом припозднились меньше, чем на двадцать-тридцать ударов сердца.
Каждая пара испытала одно и то же.
Стоило людям отойти примерно на половину ли от Ясного Зала, как они внезапно замечали знакомый ориентир, у каждого разный, в сердце тут же разгоралось воодушевление, начинался душевный подъем, ноги начинали нести все быстрее и быстрее, ориентир безраздельно завладевал вниманием, окружающий мир превращался в фоновый шум, а затем они также скоропостижно оказывались рядом с Куньлуньской башней.
Все это, только намного дольше и бессвязнее, четверка «разведчиков» вывалила на Саргона, тогда как фармацевт до белых костяшек сжимал в объятиях мешок с ингредиентами и серебряный артефакт.
— Мы не сможем отсюда уйти, — тихо прошептал Уру.
Из всего отряда именно он выглядел наиболее напуганным. Вторым, как ни странно, шел Камей. Мужчина так сильно сдавливал свое копье, что на ладонях остались характерные полосы от полированного древка.
— Идите с докладом, я попытаюсь прорваться в одиночку, — хмуро бросил им юный культиватор, чем подавил приступ паники.
По крайней мере, на какое-то время.
Недолгое, потому что сам Саргон не верил в успех самоназначенной миссии. Нечто внутри, шестое чувство, духовная интуиция говорили ему, что здесь замешано нечто более фундаментальное, чем чьи-то злые проделки трехсотлетней давности.
Так и получилось.
Вернулся обратно Саргон через полчаса, ровно два кэ, еще более злой, чем уходивший в разведку. И тут же двинулся в другую сторону.
Он пробовал дважды, в две стороны, куда раньше пошли другие группы. На третий раз потратил времени больше, чем на предыдущие вместе взятые: он взял исключенное ранее северное направление.
Приходилось пробираться через бурелом, бегать от дерева к дереву, а также отбиваться, нет, уворачиваться от странных теней в глубине чащи как раз в тот момент, когда увлеченность ориентиром шла крещендо: малейшее неверное движение в таком состоянии могло стать последним.
Когда он оказался на поляне в третий раз, его уже ждала вся остальная группа, включая и трех культиваторов Старого Города. Саргон застонал от чудовищной мигрени, обхватил руками затылок, затем проморгался, перестал видеть боковым зрением яркие пятна и остаточные образы, выпрямился, обвел молчаливых людей вокруг него долгим неприязненным взглядом.
Никому не нравится одному выполнять самую долгую и опасную работу.
Глава 3
«Трудно понять китайцев и женщин. Я знал китайцев, которые два-три года терпеливо просиживали над кусочком слоновой кости величиной с орех. Из этого бесформенного куска китаец с помощью целой армии крохотных ножичков и пилочек вырезал корабль — чудо хитроумия и терпения, — и все это было ни к чему…»