— Мой отец служил архитектором у вана провинции Тан, да продлятся дни его вечно в Персиковом Саду Шан-ди, — спокойно ответила Дун Цзе, — он часто напевал подобные стихи. Они помогали запоминать последовательность и веселили его подчиненных. Эта дева даже не знала, что такое Ясный Зал, пока тот раб не назвал так здание.
Тот раб…
Мерный рокот алтаря совпал с вспышкой злости от чужого глумления.
Юный практик сжал зубы. Он хотел пойти дальше, хотел выбить из девицы все ответы вместе с содержимым желудка, вот только… Даже он чувствовал правду в ее словах. Неужели действительно совпадение? Но как вообще такое может быть?
— Достаточно для тебя, мо шен рен? — спросил его Алтаджин.
Саргон видел его болезненный профиль и чувствовал чужую бессильную злобу сквозь вислые усы. Накопленное отчаяние, которому все равно, где найти выход.
Вокруг воцарилась вязкая, недоверчивая тишина.
Несмотря на все свое вялое безразличие, кочевник оставался удивительно злопамятным человеком. Он не простил прямые нападки на собственную подчиненную и ее вынужденный допрос. Или собирался поступить так изначально, а Цзе лишь удачно подвернулась под руку.
Тень привычной дьявольской ухмылки легла на узкие, обескровленные губы. Теперь Алтаджин молчал. Все слова уже сказаны.
Взгляд глаза-в-глаза и чужой гнев показался в отражении собственного.
После его разоблачения не последовало никаких шокирующих возгласов. Не вытянулись лица у девушек-культиваторов, не загомонила команда. Лишь вокруг Саргона да его верного, беспамятного, непонятливого, такого внекультурного фармацевта образовалось пустое пространство.
Безмолвный крик потери доверия.
Есть предел, после которого начнут сомневаться даже самые верные люди. Каждый из отряда успел со смаком обсудить слухи и странности внеочередного прорыва в Старом Городе. Никто не придерживался одной версии, варианты пестрели дикостью, фантазией, отражали предпочтения говорунов.
Единственные общие черты, дружный вывод: дело темное, держаться подальше.
И мо шен рен — как инструмент не то масштабной чистки, не то организованной бойни, не то гнусной провокации.
Все это, вкупе с прошлым заявлением об ученичестве, говорило только об одном.
ПОДСТАВА, ПОДСТАВА и еще раз ПОДСТАВА
На всех уровнях сразу, от коменданта до последнего раба в их старом бараке.
Грядущая буча зацепит всех. Поэтому первое же стремление любого сина — отойти в сторону, пасть ниц у дороги, пока события и люди несутся вскачь от стремления к смерти.
«Моя хата с краю» — в Империи не деструктивная черта характера невнятных ничтожеств, а чуть ли не единственное свойство, наряду с раболепием, которое тысячелетиями позволяло выживать бесправным людям в азиатской деспотии со сломанными рамками, без универсального уравнителя и ограничений смертного тела.
Испуг, неуверенность, подозрения — особенно на фоне убийства одного из них. Не удивительно, что никто не хотел связываться с таким дурно пахнущим делом.
По крайней мере, не сейчас, не в месте, где жизнь и смерть менялись местами, как фигуры во время игры в Бел-Накбу.
Люди не горели желанием говорить с Саргоном даже на уровне объяснений. Потом — определенно, но сегодня, сейчас… Сейчас им требовалось переварить все эти новости и думать, как отделить зерна от плевелов.
Лишь Кань с Камеем порывались подойти к своему соратнику, но их мягко увели в сторону Вань и Ма, не забыв отвесить ошарашенному Саргону демонстративный поклон младшего старшему.
— Как мило. Посмотрим, что скажет Кс… Чжэнь лао сянь-шен на твое самоуправство, шисюн, — злость липкой, гуталиновой кляксой медленно ползла вниз, от комка в горле к диафрагме, разгоралась лавовыми потеками, била в голову черным облаком извержения вулкана.
Демонстративный укол попал в цель, стал последней каплей. Порывом, который открыл все шлюзы.
Ненависть мало помало отвоевывала себе сознание, к невнятному шепоту Ясного Зала добавился глумливый хохот на самом краю — там, где периферийное зрение сливается с курганным сумраком.
Черная мерзость уверенно, безо всякой команды, засочилась из пальцев. Хватило одного только намерения, неоформленного, неопределенного желания.
Теперь, стоит лишь Саргону наметить цель, как заклинание сорвется с его ладони: быстро, плавно, неотвратимо. С удивительной легкостью, недоступной еще во время схватки с демоническим культиватором.
Стоит