Предплечья давит, кости трещат от напряжения, сломанная рука прогибается в противоположную сторону, осколок кости пронзает плоть, кожу в месте столкновения стачивает на манер его собственной атаки, но он терпит, терпит, терпит, отводит корпус в сторону, чтобы повторить прошлый жест.
Полуслепая от боли и ранения Дун Цзе разгадывает его маневр: атака прекращена, прорва Ци улетает впустую, голова отклоняется в сторону, остатки его светлой Ци не достанут до ее уязвленных мест второй раз…
В руке практика истекает слюнявой тьмой чернота нового заклинания.
«Литания Боли: страдание»
Маленький, чудовищно плотный спрут подкроватной чернотой мелькает в руке, входит прямо в отсутствующий глаз шатенки, бежит по нервным каналам быстрее ее собственной Ци, без препятствий ГЭБ, без природного барьера внутренней энергии.
Даже так заклинание по пути теряет часть экзоплоти, истончается, ослабевает, безвредными мазутными пятнами остается на стенках сосудов, каналах, погибает по преодолении остаточной защиты организма.
Неважно. Саргон всегда закладывает запас прочности в свои творения.
Не меньше четверти рукотворной тьмы выживает, чтобы вгрызться, въесться в чужой мозг, добраться до центра боли, впиться ложноножками
— АААААА
В крике Дун Цзе ничего человеческого. Так вопит пожираемый заживо козленок, так плачет лошадь, когда ломает ноги
«О, как восхитительно больно…»
Девушка с кровоточащим, обезображенным лицом падает на колени, руки тянутся к голове, рвут волосы клочьями, крик не стихает ни на минуту
Остатки пыли, взвеси, прибитая импульсом золотых пластин дымовая завеса — все это мешает рассмотреть поле боя, мешает дышать, оставаться в сознании, большинство силуэтов упадочны и недвижимы…
Ян стоит у дальней стены, хватает руками остатки воздуха, с бледным видом опирается на невидимый, необнаружимый барьер, в ужасе пялится на чудовищное представление, кровавую потеху давно мертвых предков ушедшей династии.
Алтаджин все еще сидит в медитации, спина также прижата к препятствию Алтаря, дебелая, выветренная рука цепко держит в своем плену девичью ладошку гуйфэй, не дает сдвинуться с места, помешать, прекратить поединок, невзирая на его ход, на жертвы, на страдания, на любые действия участников.
На секунду юный практик обрадовался, что Дун Цзе скрыла самые пикантные подробности своим туманом.
Саргон не стал мучить ее дольше необходимого. Остатки светлой Ци собираются вокруг сложенных копьем указательного и среднего пальцев. Техника не активируется, не может собраться в осмысленную структуру, однако это сейчас не нужно. Лишь усиление Ци, намерение и точный удар.
Хлопок, легкий треск, пыльцы легко пробивают висок, ощущение чужой плоти и пробитого черепа проходит через руку отвратительной дрожью, что-то плещет на руку внизу, соскальзывает вниз с мокрых пальцев.
У него не хватает мужества посмотреть выше уровня глаз.
Истошные вопли, агония и скрежет ногтей по плитам, крик, насыщенный страданием — всё резко стихает, будто повернули рычаг. Будто каждый из них слышал всего лишь сгенерированный нейросетью звук и достаточно нажать на кнопку: «мьют», чтобы чужие страдания прекратились.
Саргон пробил ей висок, и этот ломкий, эфемерный стук показался страшнее всех услышанных им криков.
Блики в глазах появились отнюдь не из-за усталости.
Он дождался, пока неприятная, вязкая тяжесть не освободит его руку. Вздрогнул, машинально прижал ладонь ко рту — сухой спазм. Скаредный желудок не выдал ни капли своего сока. Медленно отнял руку от лица, передернул всем телом от темной, слегка светящейся крови на запястьях и двух особенных пальцах. Почувствовал, как что-то липкое и терпкое стягивает кожу вокруг левого уголка рта.
Новый спазм вышел таким же бесплодным. В этот раз Саргон успел среагировать, не трогать лицо.
Светлый, слышимый только в их подсудной тишине шорох словно щелкнул пальцами, пробудил людей от прострации.
К моменту конца их схватки, в сознании не осталось никого, кроме Ян и Алтаджина. Остальные люди зависли тут и там в нелепых позах с исцарапанной грудью, запоздалой агонией, искаженными страданиями чертами.
К счастью, их поединок успел закончиться вовремя.
Барьер пал. Без спецэффектов, без звона, шелеста или величественных слов из ниоткуда.
Просто в один момент мягкий, засушливый сквозняк заставил тела вдохнуть полной грудью.
Застывшая вечность пришла в движение, словно насыщенный кислородом ветер согнал с них пыль наваждения. Люди начали кашлять, тереть глаза, несмело приподниматься на локте и оглядываться по сторонам, нетерпеливые сходу вскакивали на ноги, чтобы потом шлепнуться на бок или колени.