Его чувства противоречили друг другу, тело стало знобить, но зато теперь он был уверен: вся эта жажда насилия и вытаскивание наружу темных эмоций — наведенные. Дело не только и не столько в использовании Ци обратной стороны
Новая волна кровожадности прокатилась по Ясному Залу гнилостным дыханием вскрытого склепа.
Он застонал, когда чужая, навязанная ненависть столкнулась с кричащими голосами, каждый из которых хотел бросить его в объятия мерзости, заставить совершить нечто отвратительное ему самому, чтобы душа и тело ожесточились, сломались, нет, изменились, переродились, перековались заново.
Голоса противоречили друг другу, чужая ярость подействовала на них сильнее всего, до Саргона дошли лишь остатки. Однако какофония в голове не давала сосредоточиться, следить за обстановкой, попытаться успокоить остальных.
— Это все вина Саргона!!! — обычно спокойный Уру в этот раз практически перешел на визг.
Все его скрытые эмоции толчками, детской, фонтанирующей обидой под действием внешнего раздражителя вырывались наружу.
— Почему вы думаете, что он на нашей стороне? Кому проще всего было убить Юлвея? Где он был когда
Уру кричал так сильно, что заглушил рыдания Ян. Он не заметил, ни когда девушка поднялась на ноги, ни когда к нему подошел Камей.
— А НУ ЗАТКНИСЬ, МУСОР!!! — заорал он.
Пудовый кулак рванулся к бледному, впалому лицу бывшего чиновника. Флейта оказалась в руках, а затем взметнулась вверх так быстро, точно ждала не жеста — одной мысли.
Выбеленная кость инструмента поймала удар у самого лица исполнителя, погасила часть инерции, а затем кулак вдавил флейту в переносицу Уру. Мужчина обескураженно квакнул, отлетел в сторону, прямо на Ян, которая с искаженным от боли, ярости, чувства предательства лицом летела на невменяемого от внешней и внутренней какофонии Саргона.
Легкий хлопок ладонью взбешенной фурии — Уру снова летит прочь, падает в объятия Акургаля. Десятник отставляет его в сторону, кричит нечто боевитое и нечленораздельное: голоса в голове юного практика не дают разобрать ни единого слова.
Что-то такое же срывается с искривленных губ Ян.
— Всем стоять! Это наведенные чувства! ТОБОЙ ДВИЖЕТ ЧУЖАЯ НЕНАВИСТЬ, — Алтаджин рычит в лицо Ян, мощная оплеуха должна сбить девушку на пол,
Ловкая работа ног, серия микровспышек Ци на костяшках вместо цельного покрова, кочевника отбрасывает назад, Ян не жалела Ци, поворот к убийце шицзе, кулаки в привычном покрове, прошлая техника слишком накладна, рывок в сторону ослабленного, избитого практика
Саргон машинально отбивает атаку, получает новый удар в печень, сгибается, отскакивает в сторону, оступается из-за ран, усталости, дезориентации, из-за демонова перекоса в Ци, когда энергия темной стороны Луны корежит меридианы, врывается в систему циркуляции, слишком тяжеловесная, чтобы не иметь никаких, хотя бы краткосрочных последствий.
Искренне жаль девушку, пытается сказать ей, опровергнуть, кулачок безжалостно, но избегая смертельных ранений, лупит по многострадальному телу, выбивает остатки светлой Ци, окончательно перекашивает энергетику, заставляет яростные, злые от наведенной эмоции голоса звучать все громче, неоднородно, рывками, грубо перехватывать управление телом, дергать за кардинально разные группы мышц.
Саргон медленно сходит с ума, звереет от невыносимой какофонии, кричит в душе, потому что больше нигде не может. Язык перестал слушаться, слова шли от сердца, ползли по носоглотке, чтобы вырваться наружу невнятными, извинительными хрипами, непонятными даже ему самому.
«Стой, прошу, остановись!» — мысленно кричал он, пока сознание неотвратимо заволакивало темной пеленой разнонаправленных явлений.
Наверное, стоило радоваться, что личности из темной Ци так непоследовательны, так бескомпромиссны, так не хотят договориться друг с другом и лишь дергают его в разные стороны, будто Карабас Барабас — это целая группа людей, каждый из которых тянет жирные пальцы порулить его несчастным, отравленным темными миазмами Паладина Нингаль, кукольным телом.
Даже в своем фаталистичном отчаянии, в раненом страхом за Юншэна сознании он славил всех присутствующих в Ясном Зале Богов за то, что больше не остается с голосами на одной волне темных эмоций.
Пусть он все еще злился, злорадствовал или ненавидел по чужой указке, пусть терял контроль над частями своего тела, пусть слышал голоса в голове — прошлое безумие больше не повторится.
Этот умудренный опытом культиватор чувствовал, что до такого скотства больше не дойдет.
— Хва.тит. На-на-кх-ндо спсти е-о, помги, — хрипел он, а девушка все не бросала, не