Акургаль хрипел, задыхался, держался за бок, меч в руке похмельно дрожал: ему пришлось использовать единственную знакомую технику, напитать движения вручную, самостоятельно, без финальной вспышки, без предзнания Ци. По сути — повторить две трети элементов техники.
Впечатляющее достижение, особенно для земного ранга, однако Саргону не хотелось хвалить своего бывшего командира.
Да, наверное все же бывшего.
Как прежде больше ничего не будет.
На лице десятника легко читалась решительность, некая покорность, искренняя печаль, расстройство. Его взгляд то и дело скользил себе за спину, к защищаемому Уру, который только-только вставал на ноги.
Все вокруг застыли.
Кань перестал тащить тело отца к выходу. Уставился неверящими, шалыми глазами на такое массивное, такое… холодное тело Камея, своего всегдашнего недобровольного участника розыгрышей и раздатчика болезненных оплеух, что делало игру только интереснее.
Впервые за все время, голоса в голове Саргона дали ему минуту молчания.
— Чт… почему? — заплаканные глаза Ян метнулись от своего невольного противника к новому убийце, — все уже закончилось!!! Почему вы продолжаете убивать друг друга?!!! — сорвалась она в крик.
Саргон молчал.
Только руки больше не сдерживали буйство фантазии засевших в мозгах затейников.
Он не особо следил за своими действиями дальше.
Вот шаг.
Маленький, неуклюжий, как у свежих тел одержимого или неопытного кукольника.
Вот еще один шаг. Более умелый, голоса внутри кричат от энтузиазма, сноровисто делят между собой сферы влияния.
Безумная ярость прошла, теперь они могут мыслить более конструктивно.
В отличие от Саргона, который за один блядский день потерял уже второго товарища.
И, в отличие от Юлвея, этот был ему хорошим другом.
Одним из трех и единственным вменяемым среди них.
Первые несколько проклятий срываются, исчезают во вспышке или бездарно растворяются в воздухе. Голоса в своем высокомерии никак не учитывают аномалию, а Саргону не хочется им помогать.
Он лишь не сопротивляется некоторым идеям, подталкивает неуверенные, чужие импульсы своего тела собственным управлением.
Пока Акургаль не оглядывается в его сторону и на красном от недостатка воздуха лице не проступает понимание.
Он не пытается вымолить прощение.
Он бежит к Алтаджину, меч в руке трясется на воздухе.
Уру выдает диссонирующую ноту. Его навыки — единственные оформленные подобия заклинаний, которые худо-бедно работают в проклятом природной Ци воздухе.
Защитная пленка отсутствует, Ян добила остатки. Темная энергия никак не может защитить тело, поэтому Саргон подставляет под звуковой удар предплечье, безразлично отмечает, как трескается уже сломанная кость, как лопается кожа вокруг и так потревоженных Дун Цзе участков.
Короткая мелодия бьет как таран, затем Уру заходится в кашле, выдыхает, снова подносит флейту к губам. В глазах яркая, рассудочная ненависть безо всяких наведенных мороков пыльных залов давно мертвой династии.
Саргон срывается вперед, его мерзость летит впереди.
Совместные усилия голосов родили невразумительный мусор: заклинание срывается, новое попадает прямо в испуганного флейтиста, однако чисто физическое проявление язв, струпьев и гниющих ранок на его плече и открытом участке шеи — вот и весь эффект, не слишком отличный от стандартного описания последствий.
Ударить новым он не успевает.
Ян не дает ему совершить месть — отбрасывает его в сторону, ее рот открыт в крике, глаза смотрят с ненавистью, с преданым доверием, и, почему-то, с мольбой.
Ни единого звука снаружи не доносится внутри его головы, но Саргон интуитивно понимает: девушка просит остановится. Он хочет отмахнуться, отодвинуть ее в сторону, добраться до ублюдского чинуши, до двуличного десятника, сгноить на темной стороне Луны все их мерзкие секретики…
Вторженцы, кукловоды его безвольного тела имеют собственное мнение. Им не важна месть, они лишь хотят его проклятия, хотят причинить ему вред.
И хотят использовать. Темную Ци. Его самого. Щедро делятся первым в расчете на второе.
Использовать, использовать, использовать, пока он сам не станет одним из них, бесплотным, сошедшим с ума от разочарования и злобы темным духом, очередной сущностью, что сведет с ума следующего глупца, последователя Темной Богини.
Руки его и Ян соприкасаются, как тогда, после идиотской выходки Алтаджина с самоназначением Саргона в ученики Ксину.
Он ощутил холодный пот в маленьких девичьих ладонях
И в этот раз его голосам темная мерзость удалась на славу.