В общем, вел себя в разы энергичнее, чем в прошлый раз, когда, из-за раннего прихода, успешно очнулся в самой башне, а не на полпути.
В результате, отряду не удалось в должной мере прочувствовать пряную, насыщенную пылью и нотками ладана, атмосферу тревоги и предательства мин тан, что медленно, неутомимо варилась в закрытом казане былых обид, темных делишек, военной разрухи, а также падшего величия старой династии.
— А-а-а, чертова вода! — Ма, как всегда, плаксиво ныл, когда пытался счистить найденным куском деревяшки пятна с его халата.
Капли дождя снаружи никак не хотели счищаться, вели себя как жир на человеческой коже. Приходилось стряхивать или смахивать их, ни тряпки, ни зола пятна не брали. Только львиная доля Ци помогала окончательно избавиться от токсичных осадков.
Кроме четверки культиваторов, остальные члены отряда вдоволь промучились со странной жидкостью, поэтому страх перед неизвестной постройкой, боязливая почтительность и тревога значительно ослабли по сравнению с предыдущим циклом.
Они обследовали башню наспех, без сакральной дотошности и богобоязненной почтительности другой реальности. Лишь перед дверью во внутренние покои практики завороженно замерли, поклонились, после чего дружно решили отложить поход в глубину Ясных Залов на завтрашний день.
В этот раз они тоже поделили башню на две части, для практиков Старого Города и всех остальных. Саргон успел перехватить взгляд Ян, когда она ставила найденную в башне ширму. Девушка стыдливо прикрыла глаза, а потом неловко улыбнулась и вдруг подмигнула, с задором, щедро окрашенным смущением.
Саргон застыл как вкопанный, что довольная девушка отнесла за свой счет и сноровисто скрылась за пологом.
Дун Цзе зашла следом, после неодобрительной гримасы на своем круглом лице.
Алтаджин сидел за ширмой, все еще ненормально деятельный, хотя тревожная тень уже омрачила его фигуру, а в глазах поселилась неясная тоска. Подобную эмоцию Саргон частенько наблюдал в своем прошлом мире, когда навещал деда в больнице. Так смотрели на мир неизлечимо больные люди.
На ум снова пришел неловкий флирт Ян.
И от собственного стыда вдруг захотелось побиться головой о стену или сбежать в никуда, чтобы очутиться среди незнакомцев.
«Прости меня», — тихо прохрипел он и повторил еще раз, для Дун Цзе, пока внезапный приступ самоуничижения с оттяжкой бил его под дых и катал слезливый ком в горле.
Пока он переживал душевные муки, остальные постепенно заканчивали обыденную подготовку ко сну и отдыху, расстелили обрывки старой ткани в углу, прикрыли одну сторону обломком балки со второго этажа, чтобы дуло не так сильно, а их отрядный берсерк пытался приготовить кашу понажористее из того, что нашлось у Первого Отряда по карманам.
«Спасибо тебе дождь за то, что хоть немного сплотил нас перед лицом непогоды», — через силу выдавил Саргон дурашливую благодарность, попытался вернуть себе оптимизм.
Тем более, в прошлый раз жрать остатки еды всухомятку ему совсем не понравилось.
Костер из обломков старой мебели разгорелся еще сильнее, растопленный снег в котелке забурлил, их остатки нехитрой снеди довели до готовности. Камей слегка притушил пламя, снял котелок с огня, повесил на стену за фонарную петлю, затем с беспокойством обратился к своему товарищу:
— Эй, Саргон, у тебя все в поряд…
— А давайте рассказывать страшные истории, — вдруг предложил Кань, причем вполне искренне.
Хмурые, усталые люди недовольно повернулись к юному баламуту, однако Саргон смог разглядеть искры интереса у большинства.
На возмущение своих сокомандников, дескать, и так страшно, он ответил гнусной провокацией.
Это решило дело, а недовольный Акургаль не стал протестовать, к облегчению Саргона. Тот не думал, что сможет сдержаться во время споров, даже по пустяковому поводу.
Тем более, и десятник, и бывший чиновник Уру успели отметить странные взгляды, которые он на них бросал, а также немногословность, демонстративную отчужденность их отрядного культиватора.
Правильных выводов они сделать не могли, но от такого поведения серьезно напряглись, от чего сидели тихо, как мышь под метлой.
— Отлично, тогда ты первый и рассказывай, — Ма попытался заставить выступить инициатора, вдруг тот приготовил очередную гадость?
Но был высмеян и отметился первый глупеньким рассказом о своем раннем «деле» — воровстве в пустом особняке пропавших хозяев, пока остальные ели с треском и жадностью их отрядного костерка.