— Спасибо, — он легонько сжал ее ладонь, она погладила его пальцы своими, под взглядом шицзе смущенно одернула руку, затем стрельнула глазками в его сторону и украдкой улыбнулась.
— Ты и правда быстро отреагировал, — их отрядный ЦзеДун с цитатником наперевес уже тут как тут, сверлит юношу и свою подругу прищуренными глазами.
— Плохое предчувствие, — буркнул Саргон, — плохо спал, ну, ты знаешь, после всех этих историй, — он поболтал рукой в воздухе, а Ян энергично закивала в ответ.
Он быстро отвел взгляд, что явно лишь увеличило чужое недоверие, но изобразить перед брюнеткой нейтральный взгляд юный практик не мог.
Ему до сих пор неловко смотреть в это хмурое, неприязненное лицо, когда Саргон помнил совсем другое выражение — где сплеталось ненависть и желание, а сексуальные хрипы сменялись чувственным стоном во время страстного поцелуя.
Тот цикл прошел, спал мелким грибным дождиком, не оставил после себя ни луж, ни людской памяти. Как и все циклы до него. Лишь сам Саргон разбирался с последствиями и терзался от желаний, которым больше не суждено сбыться.
— Так как ты их все же заметил? — Ян обошла его, заглянула снизу вверх в его лицо с тенью подозрения.
Нехарактерно собранный взгляд шатенки метнулся между ним и старшей подругой. Почему он так быстро отвел глаза от лица шицзе? Как те мальчики в секте от первой красавицы Лян.
— Я проснулся среди ночи и «понял, что все идет по плану», хотел, хм, сходить до ветру, но вдруг заметил неясные тени снаружи.
«Вот почему всякая хрень лезет в голову так не вовремя? Чертова заминка!»
— Почему тогда часовой не бил тревогу? — вернулась в диалог Цзе.
— Он не мог их видеть, потому что сидел к костру спиной, — мрачно отозвался Саргон.
Юлвея в двух шагах от них смачно передернуло, пока остальные земные практики тихо обсуждали свое и бросали на своего отрядного культиватора взгляды в равной степени недоверчивые и восхищенные.
Все, кроме Юншэна.
У алхимика имелось оправдание, нефритовое, как самый прочный жезл императора: он дрых без задних ног.
Как уже заявлялось ранее, фармацевт не воспринимал никаких обращений в толпу.
— Хм-м-м, — протянула брюнетка, — кажется, ты прав. Эти твари нечто вроде оскверненных душ По. Простым смертным не дано их видеть.
— Но тени ушедших не могут проникать под чужой кров! Особенно храмовый! Только… — она замялась, — только если их не позвать.
— Э, кхм, этот часовой почувствовал дуновение ветра, шицзе, — обратился к ней Юлвей.
— Направленная Ци? — уточнила посмурневшая Ян.
— Вне всяких сомнений, шицзе, — поклонился мечник.
— Пусть завтра Алтаджин разбирается, — со вздохом предложила Дун Цзе, — вряд ли кто-то решится бежать в ночь по незнакомой местности, даже если среди нас и поселился предатель.
Мысль неожиданно здравая. Особенно на фоне предзнания Саргона о проклятии места. А если вдруг преступник действительно надумает уйти по-английски, то никуда не денется, даже если сумеет просочиться мимо часового.
Со скрипом, но ее шимей приняла предложение подруги, особенно когда Саргон предложил покараулить вместо аристократа.
— Ему нужен отдых, а я вряд ли теперь усну.
— Мы на тебя рассчитываем, — благодарно поклонилась Ян.
— Рассчитываем, — с толикой сомнения повторила ее подруга, но тоже отвесила кивок, после чего обе удалились за ширму, пока Саргон задумчиво смотрел на их… им вслед.
— У вас все нормально? — для порядка спросил он остальных.
— Можешь не рассказывать, — махнул рукой Камей, когда Саргон открыл рот.
Нет, он и не собирался, но откуда такая скромность?
— Пока ты знаешь, что делаешь, пока спасаешь нас от тьмы, никто не посмеет сомневаться в твоих решениях. Мы оправдаем доверие, — удар кулаком в грудь, многообещающий взгляд на Акургаля, который предпочел ничего не заметить и просто лег на свое место.
Хуже всех по итогу чувствовал себя Юлвей. Аристократ рассыпался в благодарностях, лег на место Саргона, но еще добрый кэ не мог пошевелиться, лежал, парализованный страхом, осознанием, чуждой, недоброй энергией порождений этого места.
Саргон сменил его, чтобы назло всем правилам мрачно пялиться на огонь.
Тот выброс Ци. Слабый, почти неощутимый.
Он не нес в себе ни единого следа индивидуальности: артефакт, амулет или даже бумажный массив, воспользоваться которым может кто угодно, вплоть до того воронья, что преследует несчастного, попрекаемого каждой собакой Алтаджина.
И все же, в Саргоне крепла уверенность, что волна пришла именно из башни. Что именно здесь, у них, сидит предатель.