Акургаль понимал это лучше, чем они думали.
Он поставил на себе крест в тот момент, когда освободил Цзяо.
Все его мысли, истинные чувства прорвались в последний момент. Желания, рухнувшие надежды. Он выдал себя до донышка, рассказал обо всем
Кроме информации про врагов.
Даже сейчас, под пытками, на пороге смерти, он все еще оставался верен их Отряду. До конца, до последних вырванных зубов, до отрезанных пальцев, до…
Саргон отвернулся от изуродованного, неподвижного тела.
Камей сделал всю грязную работу.
Саргон навсегда останется благодарен ему за это.
Саргон больше никогда не сможет смотреть на него по-прежнему.
Не перестанет доверять, вовсе нет, просто…
Просто образ наивного бретера, Портоса с его: «дерусь потому, что дерусь», бесхитростного человека-воина дополнился еще одной определяющей чертой.
Этот человек хорошо умеет причинять боль. Превращать живых людей в орущие обрубки.
Искусство, оправдать которое Саргон не мог и никогда не сможет.
— Мы так ничего и не выяснили, — подал голос Камей после напряженного молчания.
— Нет, не выяснили…
О, как он жалел о том, что все же решился на прямой допрос. О том, что поддался эмоциям, озверел, перешел на пытки, рассчитывал выбить признание, в том числе ради самого Акургаля.
Не успел вовремя остановиться.
Но где проходила точка невозврата?
В отличие от Уру, десятник по прибытии в Форт доложил бы обо всем, что знал, видел, чувствовал. Чему оказался свидетелем. Он не руководствовался спасением собственной жизни.
— Я думал, он покрывает наших врагов. Но он покрывал только семью… и нас самих.
— Да и враги ли это? — усомнился простодушный, не искушенный в интригах Камей, — ну, состоит… состоял Уру в каком-то там обществе. Тьфу! Плюнуть да растереть по ослиной морде. Акургаль, вон, тоже в нем замешан и все. Демоны-не демоны, непонятно.
— Люди из этого же общества забрали Цзяо, — мрачно напомнил Саргон, — это помимо темных личностей, контактов Цзяо и Акургаля, о которых Уру не знает.
Он тяжко, прерывисто вздохнул. Слишком похоже на всхлип. В груди не хватало воздуха, пришлось отойти, чтобы не дышать резким запахом дерьма и крови.
— Но он же не сказал прямо…
— Камей! — Саргон чуть не сорвался, — злой до текущих слез от непонятливости одного берсерка, — Акургаль прямо признался, что навел на нас теней артефактом, — палец указал на неприметную подвязку на шее.
— Что, если бы не Юлвей, а ты принял тогда смену? Кого они могли убить следующим? Остались ли те духи единственной угрозой? Выжил бы в итоге хоть кто-нибудь? Ясный Зал — не игрушки. Один неверный шаг, одна точная диверсия похоронит группу.
Бывший бандит угрюмо и вместе с тем понимающе запыхтел. Бывший чиновник так и сидел в сторонке, даже дышать старался через раз.
«И как не потерял сознание?»
— К тому же, я не верю в невиновность так называемого Ордена. Почему они с Цзяо и теми демонопоклонниками действуют вместе? Почему именно тот ублюдок свел десятника с «темными личностями»? И Акургаль освободил Цзяо УЖЕ ТОГДА. То есть его УЖЕ ШАНТАЖИРОВАЛИ!!!
Далее. Зачем Уру с Акургалем вместе поручили такое странное дело? Вернее, отпустили на него. Пусть с разными приказами. Такое ощущение, что «адептом» Уру просто пожертвовали в угоду устранения группы. А десятник — torpeda, эм, одноразовый исполнитель.
А есть еще их таинственный посредник между верхними чинами и простыми исполнителями. Культиватор Старого Города, представь себе. Из именованного отряда! Всего лишь «адепт». Тогда получается: высшие иерархи, архитекторы грядущего падения, сидят рядом с комендантом и имеют высокую ступень! Учителя, чтоб их. Возможно, на должности командира отряда или сходной по значимости.
Саргон осекся.
Он не понял, когда сорвался на крик.
Двое практиков смотрели на него выпученными глазами и тряслись от осознания грандиозности проблемы.
— Г-грядущего падения? — заикнулся Уру.
— Потеря Старой Насыпи, смерть Лань лао сянь-шена, тот странный прорыв под носом коменданта, — устало пояснил Саргон, — тот огромный накопитель демонической Ци, который мы раздолбали. Все это звенья одной цепи.
Он не стал распространяться о своей роли, так и о предателе Гэ Шуншу. Не нужно им знать.
— И самая верная нить просто оборвалась, — он старался не смотреть на изуродованный труп, — настоящий gemorroy, головная боль с этими тайными обществами в том, что нижние чины никогда не знают, ни свою верхушку, ни реальные цели. А для исполнителей они могут выдумать какие угодно сказки, хоть свобода-равенство-братство, хоть реки из лимонада.