Он помнил, что его временный командир тот еще ублюдок еще по прошлому циклу, когда тот, в угоду сиюминутному желанию и наведенному гневу, раскрыл всем сущность мо шен рен.
«Уверен, это бы здорово мне аукнулось, сумей мы каким-то образом выбраться из этого места в прошлый раз», — уныло подумал он.
К многочисленным проблемам добавилась еще одна: несдержанность кочевника, его наплевательское отношение к чужим тайнам.
«Надо будет, на всякий случай, предупредить Ксина о чьем-то длинном языке. Если тот все еще не до конца убрал кровожадность, то он пойдет и вытрясет душу из тупого выродка… Эх, будет ли у него время после нашего доклада?»
Осень встретила их знакомым угольником.
Каменный Алтарь, зловещее свечение, невыносимая яркость ушедших никогда не существовавших в новой реальности воспоминаний.
Саргон до сих пор боялся повторения. Он не хотел чувствовать на себе ту самую волну энергии, пусть даже она несла подсказки, нет, «хотелки» духов предков или божка конкретного Алтаря, а не девятый вал деструктивного безумия, как в параллельной реальности с мертвым Юлвеем…
Пока все робко жались у входа и настороженно оглядывались, Саргон пересек небольшое, скромное помещение, схватил каменный кинжал с постамента в центре, а затем полоснул себе предплечье: один-в-один Камей в прошлом цикле.
Алтарь осени с урчанием принял подношение.
Комната затряслась.
В тот момент, когда Саргон принес жертву, настоящее землетрясение бросило практиков на колени. Каменный грохот въелся в уши, тяжелая строительная пыль припорошила зрение. На несколько минут люди оглохли и ослепли.
— ЭТО НОРМАЛЬНО⁈ — прокричал он на ухо Юлвею, но ответ не разобрал.
Внезапный катаклизм кончился также быстро, как и начался. Тряска улеглась, комната перестала ходить под ногами синским паланкином, пыль деликатно убралась обратно в трещины.
Их глазам предстало удивительное в своей зловещности зрелище.
Все те же странные, исполосанные гипнотическими черными лентами стены с эффектом легкого головокружения, абсолютно одинаковые с любой стороны, скромный плиточный пол без всяких признаков мозаики или иных украшательств, такой же каменный потолок.
Всё.
Никаких следов присутствия двери.
Они оказались заперты.
Замурованы.
В небольшой каменной коробке с погасшим, неактивным Алтарем.
Сущность внутри получила подношение и передала энергию дальше. До следующего раза взывать хоть к Богам, хоть к духам предков на осеннем Алтаре бесполезно.
Выходная дверь, которая раньше окутывалась невидимым барьером, теперь закрывали натуральные, дебелые каменные плиты. И Юлвей настоятельно просил недовольного таким обстоятельством кочевника не пытаться разбивать их.
Вообще не делать лишних движений в этом сакральном месте.
Старом, как их Империя. Месте, где каждый шаг, каждое действие просчитаны. Несут особый, ритуальный смысл.
Саргон сомневался, насколько канонным являлось решение сдохнуть от голода и обезвоживания.
Зато он многое мог сказать об их «тайной комнате».
Например, именно жизненная сила вторженцев шла на поддержание герметичности «коробки». Это говорила тусклая воронка Ци над их головами, что водоворотом кружила по периметру комнаты с центром на Алтаре.
Еще?
Они не смогут разбить стены, даже если наплюют на все сакральные запреты мин тан. И Алтаджин сам мог прекрасно видеть причину.
Недостаточно?
Воздуха внутри должно хватить немногим дольше барьера из прошлого цикла, что не продержался и одного кэ. Здесь? От сорока минут до полутора часов максимум. Культиваторы, традиционно, в два-три раза дольше. Если Зал не успеет раньше выпить их жизненные силы, чем выкачать воздух из легких.
«О, какое облегчение. Мы все же не умрем голодной смертью», — саркастически выдавил он, пока группа пчелиным гулом выкрикивала в пространство гроздья праведного гнева.
— А знаете, в чем состоит самая большая ирония? — спросил он, не слышанный никем из-за диких криков, — я абсолютно уверен, что мы все сделали правильно.
Глава 13
"И дикий крик и стон глухой
Промчались в глубине долины"
Продекламировал Саргон.
Дальше в лирике шло бегство каких-то робких представителей малых народов, но последовать их примеру не могли ни он, ни его товарищи. Вся группа так и осталась заперта в «глубине долины» — маленькой приалтарной комнате.
Имелся ли шанс на спасение? Этим как раз занимались остальные люди.