Брюнетка поджала губы, но продолжила с искристой строптивостью:
— И как сборище слабых, склочных дармоедов стало Первым Отрядом? Нелепица, рога зайца и крылья коровы! Те, кого не взяли даже в обычные десятки, отправили вариться в никчемную кучку себе подобных! Я не слышала ни об одном случае выживания ТАКОГО отребья.
— О, прекрасная госпожа, я могу рассказать тебе все подробности о местах боевой славы нашего победоносного Отряда, нашей исключительно могучей кучки, — Саргон смог придать улыбке то эфемерное очарование личности, что иногда удавалось людям с сильным духом или прекрасной генетикой.
— Тебе, или твоей прекрасной шимей, — он оставил сухой поцелуй на ладошке стремительно краснеющей Ян.
Тишина после его слов и действий, казалось, кричала дурным голосом на разный лад: «а что, так можно было⁈»
— Выпусти мне кишки милосердный Митра, я хочу уметь также, — громко прошептал в тишине их бесхитростный берсерк.
— «Жирная свинья скребётся в ворота, а хозяин думает, что скребётся собака, не понимая, какое счастье ему привалило», — брюнетка даже не сочла нужным облечь свой гнев в подобие шутки или смягчить улыбкой.
— Потом он все же открывает ворота, а там опять Мо Янь сам себя цитирует, — Саргон едва успел увернуться от ребра ладони.
Дун Цзе ужалила стремительно и неизбежно, ребро ладони лезвием клинка. Он не поддался. Воспоминания об их смертельном турнире жили в его памяти вместе с горечью последствий. Не так уж сложно отбить знакомую атаку.
— Ты забываешься, смерд! — она вздрогнула, когда он перекрутил свое тело, вывернул суставы, но сумел уйти от второго удара таким образом, чтобы оказаться у нее за спиной.
Рука, крепкая и чуткая, твердой неизбежностью схватила девушку под локоть. Другая взялась за талию тюрьмой всех возможных движений. Тягучим мгновением застыли они в грязном, ржавом равновесии странного боя, очередной аномалии забытых палат Ясного Зала.
Он мог видеть, как ползет капля пота по ее чистой, бархатной коже ключиц, как краснеют уши от его жаркого дыхания, пахнут церковным ладаном и алтарным камнем чёрные косы.
Дун Цзе тяжело дышала, пальцы бессильно давили его крепкое запястье, лебединая шея выгнута в яростном отрицании. Она повернулась, и в ее глазах ему на мгновение почудились отблески того самого желания, что позволило ей добровольно ответить на поцелуй, принять его
Удар бедром, хлесткое движение руки проходит мимо лица, касается носа подушечкой среднего пальца, кулак левой перехвачен ладонью практика, вспышка Ци, обмен ударами, пинок, аура охватывает женскую фигуру томным, сияющим маревом
— Хватит, хватит! Я говорю, остановитесь, гурида (тот, кого отымела собака)!
Алтаджин перехватил Дун Цзе, злую, как целый выводок хорнов. Ян прижалась к Саргону, пламенеющие ладони держали его за плечи. Он улыбнулся, демонстративно поднял руки вверх, отдал нарочито глубокий, почти насмешливый поклон своей оппонентке, что продолжала рваться из хватки командира.
Наконец, она фыркнула и отвернулась.
— Следи за словами, раб. Это может стоить тебе тепленького местечка в Старом Городе.
— О, тогда этот благоразумный практик станет самим смирением. Если он будет вторым, то кто назовет себя первым…!
— Достаточно уже, сяобо. Чтоб тебя Олгой-Хорхой сожрал, ненавижу подростков. Кто успел поселиться у тебя в штанах, пока мы шли по Летнему Домену? — благодушно проворчал кочевник.
— Целое облако. Есть одна интересная поэма… — задорно улыбнулся Саргон, когда почувствовал, что бить не будут.
По крайней мере, не сейчас.
Ян сдавленно хихикнула и тут же отвернулась после обиженного взгляда Дун Цзе.
— Слышали мы уже твои поэмы. Говно и могилы. Даже знать не хочу, что ты там придумал про штаны и облако, кобылье семя.
— Вот так и умирает поэзия…
На этот раз давили смех все члены отряда.
— Теперь осталось понять, как открыть демонову дверь, — после слов Алтаджина народ, наконец, обратил внимание на последнее препятствие.
К своему стыду, мысли Саргона ничем не отличались от остальных: почему-то каждый в отряде решил, что дверь откроется сама, стоит только дойти. Однако вот она, стоит себе, пасмурная, совсем не летняя, с монументальностью могилы, о которых совсем недавно шла речь.
Они обступили препятствие невежественным стадом, в молчаливом отупении, без единого проблеска мысли.
«Какого хрена она закрыта? Только не говорите мне, что придется идти обратно! Вань не выдержит еще одного сеанса! Хм», — он обвел взглядом толпу, акцент на внутренней энергии и внешнем состоянии, — «мало кто выдержит. Большая часть на грани. Особенно Кань, Юншэн и Камей. Им действительно повезло. Будь они хоть немного слабее…»