Или он выполнил свое грязное дело? Встал на пути группы, когда возвращался обратно? Теперь не узнать.
Зато можно понять…
"В покое следуют уровню,
В движении следуют отвесу".
Голос Ян в той нише раздавался словно из-под земли. Божество Земли. Почти как Деметра или ее дочь Персефона у древних греков, супруга страшного повелителя Подземного Царства.
В покое. Следуют. Уровню.
Подземное царство. Из-под земли.
«В Великой Кумирне два уровня: надземный и подземный. Мы должны были спуститься вниз и лишь потом квест мог считаться выполненным».
Плоская разгадка, никакого отклика души. Лишь элемент пазла окончательно встал на место.
Окончательно?
Он вспомнил последнее ощущение, прежде чем рой противоречивых желаний с головой накрыл слабое, лишь условно- бессмертное тело — направление гнева, ощущение ярости прямо под ногами.
«Я должен был догадаться раньше»
Состояние сумерек разума стало уплывать, туман сознания укреплялся, кристаллизовался гласом рассудка.
Он не хотел возвращаться в прозаические будни крови и скорби. Он цеплялся за ощущение эфемерности, мирового разума, полного отречения Дао.
«Дай мне отдохнуть. Еще немного. Полстолетия, или, может быть, несколько дней».
Но предательское тело возвращало себе разум, становилось нормальным человеком, точно пациент психиатрии после принудительного укола.
Под конец остался лишь страх новой боли.
Саргон пришел в себя разом, словно от нашатырного спирта или ночного кошмара.
Опьяненное чужой Ци сознание вернулось обратно. «Духовное похмелье» сжимало голову, но наркотический трип одержимости природной Ци местной Богини прошел. Осталось лишь знание: имя Хоу-ту, ее атрибут и домен, а также смутная догадка о том, как нужно было сделать все правильно.
Юный практик попытался сделать шаг вперед. Тело слушалось идеально, без ощущений натянутой шкуры поверх голой души, но никаких изменений не произошло. Его фигура никак не поколебала пространство.
Он не сразу догадался открыть глаза, проморгаться. Помогло плохо, хотя
Саргон понял, что больше не стоит в окружении сокомандников — лежит, прислонившись спиной к колонне.
Низ спины не ощущался вовсе, ноги казались неверным воспоминанием, кожу неприятно тянуло…
Он попытался протереть глаза. Правая рука все еще могла двигаться, однако некая мягкая, в чем-то приятная тяжесть не давала шевелить ничем, кроме пальцев. Может ли импульс Ци очистить
Не получилось. Зато вдруг начал двигаться локоть левой.
Рукав вытер мерзкую, сохнущую пленку, что облепила рот, глаза, щеки и скулы дешевым платком на лице покойника.
Веки распахивались долго, с треском и хрустом молодого ледка позднеосенней лужи, белки резало светом и ржавой крошкой,
вдруг забулькало в легком и он едва не подавился, кашель удержался серьезным усилием.
Яркий свет факелов постепенно заставил реагировать заполошный зрачок. Картина стала проясняться.
Первое, на что наткнулся его взгляд — белое, обескровленное лицо Ян-гуйфэй совсем близко к собственному. Он мог разглядеть каждую царапину, каждую частичку копоти, пыли, засохшей крови, красные пятна будущих синяков, ниточку слюны из разбитого рта.
Девушка лежала прямо на нем, голова покоилась на правом плече, прерывистое дыхание щекотало шею, грудь упиралась в ребра, правая рука вцепилась в остатки стеганного, просмоленного халата.
— Теперь только на выброс, — подумал Саргон и вдруг понял, что его спутница
Она пошевелилась, грудь начала подниматься и опадать, но он не почувствовал облегчения.
После пережитых сумерек разума сознание захлестнула апатия. Эмоции остались заперты в грудной клетке, куда не смогли добраться тонкие девичьи пальчики. Вялые, безразличные мысли наполняли тяжелую голову. Никакой поэтики — так чувствуют себя люди с температурой под сорок.
Саргон равнодушно отметил раны: дыра в собственном животе с торчащей из него рукоятью меча, развороченное бедро, выжженая культя на месте правой ноги. Ян выглядела куда более целой: лишь копейное древко пересекало осиную талию из левого бока в правый да кровоточили на лице уши, нос, уголки глаз.
Небольшой бонус: он не ощущал никаких голосов, никакой чуждости. Личность не пострадала, только бренное тело.
Практик отстраненно подумал, что будущему Саргону
Будет очень плохо от такой картины.
Особенно, если осмотреться вокруг.
Алтарь впереди больше не сверкал отраженным, полированным светом. Покрытый кровью так густо, что первоначальный цвет полностью скрылся за темнеющим багрянцем. Выщербины на каменном теле затягивались на глазах, заполнялись краснотой, словно цементным раствором.