Пришлось долго и упорно доносить до него мысль, а затем вовсе отойти за угол, чтобы отрепетировать одну небольшую сценку. К счастью, сообразительные Камей, Вань с сыном и Ма прикрыли его таким образом, чтобы Уру или Акургаль не обратили внимание на небольшое отсутствие отрядного культиватора.
Дун Цзе совершенно бесплатно занимала говорливая от нервов Ян.
К счастью, Юншэн все-таки понял, что от него требуется, закивал головой, обнял собственную кадильницу, словно малого ребенка. Он до сих пор не пришел в себя после изматывающего, смертельно опасного Испытания Летнего Зала.
В отличие от прошлого раза, здесь он упал вместе с Ванем. К счастью, не одновременно, поэтому делать кошмарный и совершенно неоправданный в чужих глазах выбор не пришлось. Только поработать отрядным клоуном да вести за ручку сразу двух страстотерпцев, вместо одного дряхлого задохлика.
Акургаль, к слову, свою дозу культивации получил полной мерой, хотя это практически не сказалось на его состоянии. Что именно помогло преодолеть тяжелую закалку природной Ци Саргон не знал. Упорство? Талант? Его уроки?
Не важно. Он лишь не понимал, как к этому относиться. Что будет, если Акургаль в ближайшее время прорвется на ступень Сборщика? Продолжит ли он дальше следовать курсу предателя? Станет ли еще более опасным врагом или не менее ценным союзником?
«Все решит Чжэнь лао сянь-шен», — подумал юный практик, но так и не смог изобразить перед самим собой хотя бы каплю уверенности.
Он прекрасно знал, каких методов придерживается их непобедимый куратор.
Знал, но у самого культиватора больше не осталось попыток на перевербовку.
«Я решу все это по приходе в Форт», — он стыдился собственного малодушия, но не мог, не хотел ничего с ним поделать.
— Сар.гон. Э. тот. Спра.-ится, — пропыхтел ему фармацевт, все еще слабый и подавленный после Летнего Зала.
«Эх. Спасибо что выжил, Юншэн».
Саргон с сочувствием похлопал его по плечу, сунул в руку несколько углей, которые успел заготовить во время длинного дежурства после нападения. Заготовить, а также хорошенько обработать особой Ци.
Не своей темной, разумеется — из подобной кадильницы только Желтый Источник кликать или окуривать всяких предателей. После такого насыщенного Ци жизнерадостного дымка отъедет в мир иной даже Снуп Дог.
«Кстати, хорошая идея для отражения волн. Правда, надо еще посмотреть в деле на, хм, парную культивацию этих двоих…» — в мозгу против воли возникла странная, несколько отвратительная картина, — «Фу, нет. Назову это коллабом. На коллаб Айры с Юншэном. Если они и так, гм, „варят“ нечто чудовищно-прекрасное, то моя новая Ци в качестве последнего ингредиента с такой силой ударит роком по местному захолустью, что сам Яньло-ван прибежит за рецептом нашего хрючева».
Группа вскоре закончила свои препирательства, двинулась вперед, через плотную, инфернальную от воспоминаний дверь к Великой Кумирне. Алтарь Шан-ди, начало и конец их путешествия на край ночи.
Самое тонкое место его плана.
Отряд приближался к Алтарю. Нестройная, расслабленная толпа, страх Божий притупился от удач, от наград, от легкости выживания, подаренного им сильными. От Первого Отряда, исключая их единственного культиватора, вообще мало что зависело в этом походе.
По крайней мере, так казалось на первый взгляд.
Саргон замечает, как напрягаются рельефные, мраморные мышцы Дун Цзе под складками плотной ткани ее узорчатого ханьфу. Как профиль ее лица деревенеет, а взгляд, против воли, рыщет по знакомому залу, находит неприметный участок позади Алтаря.
Вход в святилище Хоу-ту.
Юлвей ускоряет шаг, выходит из общей толпы, направляется к каменному постаменту верховного божества Шан-ди. Глаза нервно бегают по угловатому, примитивному лезвию жертвенного ножа, ноздри трепещут от близости завершения ритуала молодой солнечности, от прикосновения к самому сакральному
Остальные люди бестолково, рутинно галдят.
Акургаль мрачно пялится на свой меч в руках смешливого Каня, Уру еврейскими жестами потирает руки, готовый смиренно получить очередную награду, Ян стреляет в Саргона глазками, отворачивается быстрее, чем он может поймать ее взгляд, демонстративно наседает на Алтаджина с ворохом неуместных вопросов.
Дун Цзе делает шаг вперед, вслед за изгнанником рода Чжан. Остальная группа постепенно замедляет ход.
Юлвей у Алтаря, руки дрожат в смеси предвкушения и здорового стресса.
Саргон отходит в сторону — глаза одинаково хорошо видят каждого из отряда по правую руку, аристократа впереди и Дун Цзе по левую.