Мгновение осознания сменилось всесторонней ожесточенностью.
Каждый понял суть с первого раза. Каждый, кроме отрицающей реальность несчастной Ян.
Мистический шелест дорогих свитков, бумажное облако амулетов птичьей стаей взмывает в воздух, каменная плита скрытой комнаты снята с петель, выбита в сторону, мощное основание летит в Алтаджина, подгоняемое торжественно-красным амулетом.
Каскадный треск сливается в назойливый гул, звуки бумажной хлопушки из далекого детства осыпают народ смертельным «конфетти», чернильные линии плывут изумрудно-лиловыми косяками рыб, вихрь каллиграфической энергии бурлит вокруг хрупкой, черноголовой фигурки с женственными формами и озлобленным, отчаянным сознанием пойманного в капкан зверя.
Они бросились в атаку бестолково, разом, в дурацком стремлении отомстить, причинить боль, сделать пересылку возмездия из болезненного удара предательства в упругую, молодую грудь бесстыдной виновницы.
Страх за собственную жизнь обрамлял священную ярость, задавал ей рассудочное направление. Не больше.
Никаких осторожностей, никаких попыток мягкого прощупывания, повышения ставок. Дун Цзе выбросила все и сразу, мельтешение бумаги вызывало в глазах неприятную, Ци-насыщенную рябь, амулеты били по площадям, били по каждому, били на поражение, повинуясь последним приказам длинного пальчика своей хозяйки.
Свистит лезвие килича, сыплются вокруг мечника обезвреженные гостинцы, праща щелкает хлыстом ближнего боя, Кань выкидывает бесполезный, неудобный меч Акургаля с пояса, десятник ползает на четвереньках, безоружный, ослабленный, неловко тащится к безопасному пространству у мощной колонны, фармацевт кидает маленький пузырек из выдолбленной тыквы-горлянки, сосуд разрывает один из амулетов, кислота брызжет во все стороны, вносит в чернильный хаос шипящие нотки.
Ма шакалит барьерные массивы с краю своим неуклюжим копьем, Ян отбивает пикирующие амулеты на одних инстинктах, взгляд пустой и ломкий, слезы умирают внутри, пока глаза краснеют от сухости чужих откровений.
Камей ревет в самом центре, собирает на себя львиную долю атак, крутит копье на манер вертолетной лопасти — бестолково и неэффективно, однако фигура крепко стоит в рукотворном хаосе. Уру самый полезный из массы: резонансные атаки словно предназначены для такого противника — бумага безвредно рвется, накопленная энергия тратится на пустые вспышки, атакующие массивы распадаются на безвредные элементы.
Дун Цзе не стала ждать справедливой расплаты. Весь арсенал призван лишь выиграть немного времени. Стоило последнему амулету покинуть широкий рукав, как она рванула прочь к закрытой, загадочной, неразведанной даже за прошлые циклы двери во внутренний двор мин тан.
Саргон взревел.
Мощные, перекаченные энергией удары рвут враждебное колдовство на части. Он идет напролом, закрытая циркуляция не дает нанести серьезный урон, телесная мощь выросла вдвое с момента прошлой битвы с Дун Цзе: простые, ненаправленные чужой волей атаки или взрывы не способны остановить культиватора на пике своего ранга.
Ни капли осторожности, ни цуня назад. Он бил, словно знал куда, он бежал, точно в ад и обратно, пробирался сквозь бумажную стаю злобных талисманов неуязвимым ястребом в вороньей стае, злобным шершнем в осином гнезде.
Пока не вырвался на оперативный простор.
Саргон преследовал жертву, убийцу, предательницу, вероломную тварь, пока обрывки бумаги таяли в воздухе запахом гари и потраченных впустую усилий, пока остальная команда сражалась с остатками накопленной мощи Дун Цзе, пока Алтаджин с проклятиями бил придавившую его плиту, а Вань стоял на ней и махал дубиной по юркому, увертливому красному амулету.
— Саргон, — Дун Цзе ощерилась, рванула на себя дверь во внутренний двор мин тан.
Вспыхнул уродливый кулон-подпись Хоу-ту, цокнул лязг металлических створок. Мягкий шорох деревянного полотна, застенчивый запах хвои в застоявшемся кислороде Ясного Зала, косой луч солнца по дорожке открытого прохода во внутренний двор мин тан.
— Стой! — он не придумал ничего лучше, чем безрассудно последовать за ней, вперед, к неизвестной опасности, к ловушкам, к гребаному зеленому пауку
Зеленому пауку?
Девушка успела торжествующе улыбнуться.
Последний амулет, благородное золото и драгоценный камень зачарований, что в прошлом цикле вернул ей всю потраченную энергию, исцелил часть повреждений, а также выдал серьезный щит, торопливо взмыл в воздух, чтобы ударить в голову гигантскую черно-зеленую тварь с пугающе, отвратительно-разумным взглядом шести одинаковых однотонных глаз.