Этот радостный день для Филиппа, когда ему готовили в подарок пони и хлыст, напоминал день большой скорби его родным. Сидя одна у окна и глядя в сад, над которым только что всходила луна, а вечерняя заря еще освещали небо на северо-западе, совершенно как было тогда, когда она возвращалась домой с огней, – Анна не могла не вспомнить то печальное время, причем, события рокового утра выступили на первый план. Семья Окшотов, казалось, примирилась с таинственной судьбой Перегрина. Только мать его медленно угасала со времени его исчезновения; когда же стало известно, что дядя его умер в России и там ничего не слыхали о нем, ее болезнь усилилась, и она умерла на руках Марты Броунинг; в последних своих словах она давала благословение не только Роберту, но и Перегрину; прерывающимся голосом она умоляла своего мужа простить сына, потому что он мог быть лучше, если б они хорошо обращались с ним.
Впоследствии оказалось, что Марта упорно не верила в смерть Перегрина. Хоть он и не выказывал к ней расположения и внимания, тем не менее, она привязалась к нему, как к своему нареченному жениху. Несомненно. на ее воображение немало действовали его странные похождения, и ее сострадание было возбуждено теми преследованиями, которым он подвергался дома. Как бы то ни было, но когда после известного срока майор попробовал уговорить ее выйти за его второго сына, она долго не сдавалась и только после трех лет дала согласие на свой брак с Робертом; потому что расстройство в Оквуде, оставшемся без хозяйки, серьезная болезнь майора и горе его сына сильно подействовали на ее чувства. С тех пор она стала полной распорядительницей в Оквуде и, вопреки всем ожиданиям, оказалась разумной, доброй, благотворительной хозяйкой, предоставив своему молодому мужу больше свободы, чем он когда-либо раньше имел.
Казалось, что воспоминания о Перегрине окончательно изгладились; Анну уже не смущали никакие видения, и если она задумалась о страшной сцене того ужасного утра, то лишь в связи с мыслью, что время – исцелитель всего и что, конечно, Чарльз мог бы теперь возвратиться домой.
Она взглянула в открытое окно, и что же увидела она при лунном свете, лившемся целым потоком на большой розовый куст? Это было то же лицо, та же фигура, которая и раньше уже три раза пугала ее: темная фигура и то же единственное в своем роде бледное лицо, освещенное лунным светом, с тем же пером на боку шляпы. Видение исчезло раньше, чем она могла бы указать его место, – оно точно промелькнуло, но Анна была страшно испугана. Являлось ли оно, чтобы воспрепятствовать исполнению того плана, о котором она задумалась в эту ночь, или это просто была игра ее воображения, потому что ничего не было видно, когда она высунулась из окна, и не было слышно пи звука, Она попробовала кончить свою работу, но руки дрожали, бумага шумела, и Филипп обнаруживал признаки пробуждения, так что ей пришлось отложить работу до утра.
Она никому не сказала о своем страшном видении, и Филипп очень весело отпраздновал день рождения; он запускал змея и ездил с девушкой в Портсмут на своем новом пони. Но случилось одно странное происшествие. У прислуги тоже был праздник, и некоторые из них отправилась в Портсмут: среди них был черный Ганс, который так и не возвратился; товарищи потеряли его из виду, но не тревожились, зная, что он сам сумеет найти дорогу домой. Так как он не вернулся, то решили, что ею схватила какая-нибудь судовая команда, чтобы иметь хорошего повара. Ему жилось не особенно хорошо среди фэргемский прислуги, надсмехавшейся над его черным лицом и голландским акцентом, и он мог добровольно уйти с голландцами; но Анна и ее дядя очень огорчились: им казалось, что они не сумели оправдать доверия, возложенного на них бедным Перегрином.
Глава XXIV
ВЕСТИ ИЗ «ЖЕЛЕЗНЫХ ВОРОТ»
Был ненастный осенний день и желтые листья с тополей, растущих перед домом, падали на землю вместе с моросящим дождем. Д-р Вудфорд, которому понадобилась книга из соборной библиотеки, отправился за нею два дня тому назад и, вероятно, из-за погоды остался в Винчестере. Леди Арчфильд не покидала постели вследствие сильного припадка ревматизма; сэр Филипп дремал после обеда в своем кресле, а маленький Филипп стоял около Анны, прилагавшей все усилия, чтобы не дать ему разбудить дедушку; она читала, рассказывала ему о рыбаках в остроконечных шляпах, изображенных на картинках книги Иваака-Вальтона «О рыболовстве».