В свое время и Тофику, и Гарику довелось прослужить два положенных года в рядах Советской Армии, где их знание русского языка значительно расширилось, став практически идеальным. И теперь Аведис, стоя на четвереньках в холодной воде, с удивлением узнавал невероятные вещи, которые, по словам его старших товарищей, они проделывали с родственниками какого-то неизвестного персонажа, чье имя почему-то не упоминалось. Разумеется Аведис и сам, обучаясь в московском ВУЗе, узнал много нового о русском языке, но у него не было за плечами многолетнего опыта его использования в различных критических ситуациях. Потому сейчас покраснел и, несмотря на холод подземелья, даже слегка вспотел.
Наконец ругательства стихли, и после секундного молчания Тофик спросил:
— Что это было, а?
Ощупывая свой поцарапанный нос и ощущая, как одежда набухает от ледяной воды, Амбарцумян зло ответил, что это был некто в кожаном пальто.
— Я кажется что-то слышу, — прервал Аведис начавшую было разгораться перепалку. Ему действительно что-то послышалось во время мгновения тишины.
Теперь замолчали все. И действительно из лаза доносилось будто бы даже два звука — негромкое журчание воды и жуткое подвывание.
Гарик попятился, желая поскорее выбраться из тесной норы, и установить мировой рекорд по выскакиванию из мокрых и холодных меловых пещер, в которых живут воющие монстры, пожирающие провалившихся таджиков. Однако путь ему преградил Аведис. Впрочем, тот и сам не прочь был составить пару Амбарцумяну в скоростном передвижении на четвереньках, но в лаз пытался протиснуться Салапетян. Тому пока ничего не было слышно, и он непременно хотел разобраться, что там такое творится в принадлежащей ему пещере. А так как общий вес Гарика и Аведиса был несколько ниже веса номинального владельца местных подземелий, то они застопорились на одном месте, усердно буксуя руками и ногами по скользкому, покрытому слоем ледяной воды мелу.
Целую минуту с упорством профессиональных сумоистов армяне пытались перетолкать друг друга и вот, выбившись из сил, затихли, тяжело и шумно дыша.
— Там… Там… — пытался что-то произнести Гарик, но ему не хватало дыхания, чтобы завершить фразу.
— Что там? — прохрипел Тофик.
— Там кто-то воет, — дрожащим голосом ответил Аведис.
— Кто? — отдышавшись, Салапетян снова попер вперед. На этот раз его спутники благоразумно вжались в края лаза, и Тофику кое-как удалось протиснуться мимо них. Через несколько метров, он приподнял отогнувшую уши каску и прислушался.
— А-яалла-алла-акба-а-а, — заунывно неслось из глубины подземелья.
Завывающий голос показался знакомым, и Тофик, нахмурив брови, задумался.
Аведис и Гарик, видя бесстрашие земляка, оставались на месте, хоть и готовы были в любую секунду рвануть вверх по склону.
— Эй, так это же Джелех воет, — все-таки узнал голос Салапетян, и решительно полез дальше.
— Какой Джелех? — не понял Амбарцумян.
— Тот чурбан, который пропал, — пояснил Аведис, прислушался внимательнее и подтвердил: — Точно он, — после чего, осмелев, двинулся вслед за дядей.
— Осторожней там! — предостерег товарищей Гарик, оказавшийся теперь позади цепочки.
Постепенно лаз стал расширяться и вскоре превратился в небольшую, не более трех-четырех метров в ширину и десяти в длину, пещеру, заканчивающуюся тупиком. Неровный потолок не превышал двух метров, отчего угнетающе давил на сознание, заставляя людей чувствовать себя жалкими букашками под занесенной подошвой сапога великана.
В разных местах со стен сбегали небольшие струйки воды и, образуя ручейки, бежали по испещренному маленькими руслами полу к темному водоему, расположенному у дальней стены.
Посреди подземного зала возвышалась полуметровая меловая кочка. На ней, поджав ноги и раскачиваясь взад-вперед, сидел пропавший таджик и заунывно тянул:
— А-яалла-алла-акба-а…
Когда луч фонарика коснулся лица Джелеха, он закрылся руками и громко запричитал почему-то уже по-русски:
— Вай, шайтан, не забирай мою душу-у! Я все для тебя сделать буду! Аллахом кля-анусь!
Глядя на это запуганное существо, Тофик вспомнил, что пообещал таджикам совершенно незаслуженную премию, и что самое обидное, часть которой уже выплатил. А тут еще его нога попала в канавку, и он плюхнулся в воду, поднявшуюся в этом месте уже выше щиколоток. Подскочив, бросился к таджику.
— Значит, говоришь, все для меня делать будешь? — и Салапетян звонким подзатыльником сбил несчастного с кочки.