А концом легенды стал день, когда лейтенант Бодров скатился с горящего ковра, прижимая к себе опаленный, отчаянно воющий клубок.
Кот снова зевнул.
– Спать? – удивился я. – Ну ты даешь. Мороз и солнце, день чудесный, а ты все дремлешь, друг прелестный? Напой чего-нибудь, мон шер.
– Мя.
– Неубедительно.
– Мра-ау.
– Лучше. Но не по существу.
– Мря-а-а-у-мрям!
– Ну, кто из нас кого переупрямит, это мы еще посмотрим, – пригрозил я, хотя в глубине души прекрасно сознавал, что шансов против Македонского у меня нет. Против трех локтей врожденной элегантности, затянутой в черный фрак, с белой манишкой и в белых туфельках, не устоит вообще ничто.
– Посетители были?
– Несколько. – Шар улыбнулся, продемонстрировав «городу и миру» россыпь мелких острых зубов. – Танечка заходила.
– Ну, еще бы. Целых два дня не было. Как она только от тоски не зачахла, бедное дитя.
Три четверти наших постоянных клиенток – любовницы, пардон, возлюбленные Шара. Общим числом семь голов. Потерянных голов. Хотя, разрази меня гром, если я когда-нибудь сумею разобраться, с кем в каких именно отношениях он состоит. Как и все эльфы, Шар может в пятисекундный взгляд над прилавком вложить куда больше чувства, чем я – в полуторачасовую работу в поте лица и всего остального тела. А со мной он своими тайнами не делится, потому что считает, что у меня достаточно своих.
Я направился в подсобку – прятать штуцер. Разборку-чистку и прочее ТО будем проводить потом, в более спокойное время. А сейчас принять горячую ванну – если наша саламандра еще не сдохла – плотно перекусить и спать, спать, спа-ать.
– Был вестник.
Я замер.
– Что?
– Прилетал вестник, – повторил Шар.
Мысли в моей голове на миг застыли, а потом, подхлестнутые, галопом заскакали по извилинам. Астрального вестника мне послал Гром, потому что из моих друзей и знакомых лишь пятеро могут позволить себе такое, и только он один может захотеть связаться со мной столь конфиденциально. Но я ведь всего сорок минут назад выполнил последний заказ Грома, а такая спешка означает…
– Не может быть! – вырвалось у меня.
Два заказа подряд – такого в моей практике не случалось уже года два.
– У нас что, опять банковский кризис приключился? – предположил я вслух. – А ну, покажи-ка, о чем там эфирные духи треплются?
Хрустальная глыба на тумбочке звонко щелкнула, и в ней появился небольшой синий дракон.
– … По заверениям ведущих селекционеров питомника имени Мичурина-Гуревича, – сообщил голос за рамкой, – новая разновидность драконов по большинству характеристик ничуть не уступает последним мировым выводкам, а по некоторым – значительно превосходит их. Кроме своего основного назначения, новый МиГ-29 может также применяться для огневой поддержки наземных сил. Полезный груз, который он способен взять…
– Подвинь дальше, – попросил я.
– …Саратовской джиннодельни господином Курдюковым. Господин Курдюков, насколько верны…
– Они вообще не имеют ничего общего с действительностью! – Кругленький тип в дорогом сером кафтане брызгал слюной так, что я даже удивился – как она не вылетает на нас из эфирника. – Наша джиннодельня работала и продолжает работать в нормальном режиме.
– Однако в городе…
– Еще раз повторяю – никакой катастрофы не произошло. Наша джиннодельня намного совершеннее и лучше защищена, чем печально знаменитые джиннодельни Чернобыльского типа. И это подтверждает сертификат МОКД, по которому нашей джиннодельне присвоен третий разряд. А это, в свою очередь, означает, например, что крыша давильни рассчитана на прямое попадание…
– И все же, господин Курдюков, вы же не станете отрицать, что…
– Буду и еще раз буду! Все, что произошло вчера – побег из третьего чана группы нестабильных духов – не более чем мелкая неисправность. Охранные заклинания сработали вовремя, и все последствия были устранены…
– Ну, теперь в Саратове недвижимость подешевеет, – глубокомысленно заметил я.
– Вот-вот, – ехидно заметил Шар. – А гробы подорожают.
– …На самом деле тарантул никогда не нападает на человека первым…
Ага. А также скорпионы, оборотни, вампиры и большие белые акулы. Только в целях самозащиты. От голодной смерти, например. Или от скуки.
Мы погоняли линзу по эфирным волнам еще минут пять и окончательно убедились, что ничего нового по ней не покажут. Равно как и хорошего, если не считать суккубов по пятому ночному, который днем, естественно, не работает.
Все страньше и страньше, как сказала Алиса.
Очень не люблю странности.
Валентин Зорин, четверг, 10 июня
Когда наш потрепанный райотделовский «горбунок» подлетал к месту происшествия, я еще в воздухе разглядел, что собрались все, кто только мог.
Толпа – это само собой. В первых рядах, конечно, пресса – дюжина газетеров с саморисующими карандашами и двое чертиков из эфира. Два десятка серафимов вели с этой братией, явно, на мой взгляд, неравную битву, но, как и подобает стражам правопорядка, не отступали не на шаг.
А на защищаемом ими пятачке кого только не было!
От расцветок служебных ковров у меня зарябило в глазах. Петровка, руоновцы, прокуратура, кто-то из мэрии… ух ты, инквизиция, и эти здесь!.. еще какие-то совсем уж роскошные ковры… а это, похоже, от самого архимандрита пожаловали. А вон и наш райотделовский «сивко», совсем беднягу к фасаду затерли. Укатали «сивку» лысые горки.
Весь Синод в сборе. Меня только не хватало.
Вопреки старой армейской мудрости – держаться подальше от начальства – я все же поболтался вокруг могучей кучки и даже сумел бросить взгляд непосредственно на место преступления – край роскошного «слейпнира», забрызганного какими-то серыми комочками. Комочки подозрительно походили на мозги.
Примерно на десятом круге я засек внутри кучки некое шевеление и остановился.
Шевеление усилилось, и из-за могучих начальственных спин вывалился никто иной, как Колька Васильев – следак из горпрокуратуры, с которым я вел несколько дел, по одному из которых даже состоялся суд. Глаза у Кольки были слегка ошалелые. Он прошел пару шагов, все еще продолжая повторять: «Простите, извините, не могли бы вы чуть подвинуться», и только потом заметил меня.
– Валя, – выдавил он. – А ты чего тут делаешь?
Я ткнул пальцем в сторону начальственных спин.
– На происшествие приехал.
Колька дико оглянулся в указанном мной направлении и произвел нижней челюстью какое-то странный маневр, которое я, за неимением лучшего, решил назвать термином «хохотнул».
– П-происшествие, – повторил он, придерживая челюсть рукой. – Не хрена ж себе происшествие. Ты хоть знаешь, кого грохнули?
– Ну?
– Баранки гну. Сумракова. Слышал о таком?
Ха. Показали бы мне, кто о нем не слышал. Я бы такого уникума в Академию Наук отвел.
– Круто. И кто его так?
На этот раз Колька икнул.
– Ты, Валя, как скажешь, так хоть стой, хоть падай. По-твоему, киллер на трупе визитку оставил? С вызовом к зеркалу и домашним адресом?
– Чем убили-то?
– Пулей. Во-он из того дома.
Я послушно посмотрел в указанном направлении.
– Так до него ж локтей восемьсот!
– Вся тысяча, – поправил Колька. – Уже измерили.
– И ты хочешь сказать, – медленно произнес я, – что кто-то за полверсты сумел из ружья разнести голову черному колдуну?!
– Задача трудная, – согласился Васильев. – Но для хорошего снайпера с классной пушкой вполне осуществимая.
– А пуля?
– О! – усмехнулся Колька. – Это и есть как раз самое интересное.
Он подтащил меня к ковру экспертов с Петровки.
– Гляди!
Я пригляделся. Указанный предмет больше всего напоминал бесформенный слиток серебра. Коим, собственно, и был.
– И что это?
– Это, – почему-то шепотом сообщил Васильев. – Оболочка пули. Серебро, скорее всего заговоренное. Сообщает дополнительную скорость и так далее. А вот когда пуля подлетает к магической защите, в дело вступает сердечник. Угадай, из чего он был сделан?
– Сдаюсь, – немедленно сказал я.
– Сталь, – торжествующе заявил Колька. – По первым тестам на подобие оказавшееся похожим на…