Сижу одна, в обнимку с чужим планшетом, но все же лучше, чем в общей куче толкаться и делать вид, что мне интересен отстойный фильм, а не то какие части тела блондинки наглаживает монстр. Потираю лоб, гоню эту дрянь из моей головы, могу думать только об этом.
Так ничего интересного и не нашла, ясно почему, не о том думала. Как бы по привычке заглядываю в галерею, как бы, отговорка слабая, мне просто любопытно. Фоток особо нет, только собаки. Три добермана, огромных таких. Один из них полностью чёрный. Разве подобного окраса бывают. Я не спец, в породах не разбираюсь, но всё же. Заинтересованно рассматриваю, красивая.
— Это Дин, — подпрыгиваю от голоса над ухом и дёргаюсь внутри от его обладателя.
Кожей чувствую нарушенное личное пространство. Переворачиваю планшет закрывая обзор.
— Тебя кто звал? — шиплю полушёпотом.
Перевернул планшет обратно и сел рядом совсем близко, касаясь меня бедром и локтем. Отбираю у него чужой девайс и отворачиваюсь, как маленькая обиженка, заодно отодвинувшись. Спиной остро чувствую его присутствие, до мурашек, желудок сжимается в спазме. Чудится словно сейчас обнимет, крепко прижимая в груди. Напряжение с желудка сползает ниже, разливаясь теплом.
— Это моя собака.
— Ну и что? — оборачиваюсь на него.
— Ведёшь себя как глупая дура.
— Я тебя не трогала и ты меня не трогай. Сижу никого не трогаю.
У, Миланочка, что-то ты в неадеквате. Мысли путаются, язык несёт неразумный бред.
— Вы с ней копия. Обе дуры.
— Сам дурак. С кем? — не выдерживает любопытство.
— С ней, — кивает на планшет.
Смотрю на фото чёрного добермана, потом на него.
— Вообще некрасиво лазить по чужим альбомам.
— Тебе-то какое дело? Вообще, — передразниваю, — кто бы говорил, что красиво, а что нет.
Слегка удивлён, редкая эмоция на лице.
— Это мой планшет, — и так проникновенно смотрит в глаза.
Вот я тупая! Сейчас ударюсь лбом, чтобы мозги на место встали. Идиотка!
Неторопливо закрываю все вкладки, неизмеримо насколько идиотка, и как сразу не догадалась, блокирую, аккуратно кладу перед ним. Знала бы, не взяла бы. Ни за что! Руки предательски дрожат, сердце бьётся быстро-быстро, в горле пересохло. Не успеваю убрать руку, он хватает за ладонь, слегка сжав отпускает, что-то оставив в моих пальцах. Разжимаю, блестер, в нём две таблетки.
— Как пить надеюсь знаешь? — слегка склоняется ко мне, говорит полушёпотом.
Дёргаюсь от него, соскочив с табурета на пол.
Бросаю в него таблетками, ловит на лету и пячусь задом, боясь повернуться спиной. Поймает. Его глаза грозно сузились или мне уже кажется со страху.
— Сам пей, — бросаюсь бежать, развернувшись натыкаюсь на его девку.
Эта дылда моргает глупо глазами, пялится на меня, обхожу и убегаю. Поднимаясь по лестнице слышу:
— Что это?
— У неё голова болит. Сама просила купить, а теперь швыряется в меня. Больная дура.
На самом верху лестницы оборачиваюсь на него, встречаюсь глазами, его взгляд ничего хорошего не обещает. Скандал не в мою пользу, лучше притормозить, не желаю огласки. Всё равно дайте мне сейчас хоть что-нибудь в руки и я запущу ему в голову, но под рукой ничего нет, а он уже забыв обо мне, целует в шею дылду, облапав за задницу. Обдаёт жаром и сама того не осознавая всхлипнув, бегу в комнату. Горю заживо в адовом пламени.
Глава 21
Глубокая ночь, валяюсь на кровати, через открытое окно по коже волнами пробегает бриз. Смотрю на звёздное небо, чем дольше, тем больше видишь, их настолько много, что становится страшно. В голову лезут мысли о Сергее. Скучаю, чего бы не говорила, как бы себя не убеждала, а всё равно скучаю. Скучаю по серьёзным глазам, по собственнической жестами, даже по тому, как ругал меня. Постоянно чему-то учил, каждый день пытался что-то донести. Я делала вид, что мне интересно и старалась, чтобы ему угодить.
В доме давно тихо и скоро уже утро. Половина обитателей уехали веселиться и тусить, вторая спит. И я, ни то, ни другое. Покоя нет внутри, хочется сорваться и нестись и нестись, кажется только тогда обрету душевное равновесие. Но этот монстр не оставил мне ни единого шанса на покой и душевное равновесие.