Прикончив напарника, я измотал продвинутого вампира и также покончил с ним. Их НАТОвские винтовки довольно часто заедали или давали осечку в дождливую погоду. Иначе бы сразу пристрелили.
Да и вообще мой персональный счетчик трупов уже давно зашкаливал за несколько десятков. Нет, совесть, продолжала спать. Но иногда по ночам просто одолевала усталость от всей это крови. Но утром все заканчивалось, и я вновь был готов убивать…
— Андрей, может я все-таки тебя здесь подожду? — спросил Ирина, часто проводящая время с переживающим постоянные метаморфозы адвокатом.
— Не надо… — снова сказал он — в который раз — Хотя… Ладно.
Он посмотрел на меня, как бы спрашивая разрешения. Я пожал плечами, говоря этим — пусть делает, что хочет. Все равно не повредит.
Переживая все новые и новые изменения, какие были со мной, будущий оборотень часто менялся в настроении. Сначала эйфория от полученной силы и обострившихся чувств, потом депрессия из-за болевых приступов, а перед самым полнолунием полная апатия — все как по расписанию.
Всю неделю он маялся от безделья — на работу ему запретили ходить, да и все равно его начальник лежал в реанимации после нападения вампиров. Правда, спасали тренировки, длившиеся часов по восемь. Плюс к нему почти каждый день приезжала журналистка после работы, стараясь поддержать его морально. Разумеется, у нее это получалось. Мне в свое время так не повезло — я закрылся ото всех, боясь признаться, что стал другим. И, наверно, все же правильно делал…
Когда мы сели в мою машину, Андрей спросил:
— Что может произойти со мной в худшем случае?
Не стоило тешить его оптимистичными словами, поэтому я сказал прямо:
— После превращения ты можешь сойти с ума и превратиться в дикого оборотня. От тебя ничего не останется — только голые инстинкты. Но такое редко случается. Или же тебя настолько захватит эйфория от открывшихся возможностей и, впоследствии, ты станешь анархистом, с которыми мы сейчас воюем…
— Весело… — апатично хмыкнул адвокат — Но непонятно вот что. Если я стану одним из вас, то почему мне обязательно участвовать в войне?
— Считай это платой за спасение — пусть звучит цинично, зато правда.
Все равно через несколько операций втянется в борьбу точно так же, как и я.
— И к тому же, у тебя появились новые враги, которые убьют нас всех, если представится такая возможность. Если будем сражаться — выживем. Нет — умрем.
— Как все просто…
Вскоре мы подъехали к неприметному складскому помещению. Но направились не внутрь, а в подвал. Там располагалось несколько коридоров с десятком специальных камер с крепкими толстыми железными дверьми — специально построенными для пережидания приступов безумия первого полнолуния. В свое время от такой камеры я бы и сам не отказался…
Вход сторожило несколько очень мощных на вид охранников — от таких точно не сбежишь. Предупрежденные о визите, они сразу пропустили нас. Кроме того, еще для нескольких новообращенных это оказалось первое полнолуние. Будучи разного возраста, они выглядели также подавленно, как Андрей.
— Если, все сложится плохо… — начал было он, когда всех начали запускать внутрь камер.
— Все будет нормально — не дав ему договорить, сказал я.
Заперев двери, охранники удалились, и я остался один в коридоре. Около полуночи в камере началось шевеление, сдавленные хрипы и хруст костей. Хорошо, что это не удалось увидеть воочию. Первая трансформация — только садист может наслаждаться таким зрелищем.
Затем в закрытых камерах раздался громкий вой. А затем двери начали выбивать изнутри с огромной силой. Постоянно доносились порыкивая, скрежет когтей и клыков по металлу.
Но через пять минут все закончилось. Пришли охранники и начали открывать двери, проверяя новообращенных. Проверив камеру Андрея, мне разрешили войти. В углу сидел огромный двухметровый зверь с яркими синими глазами. На груди виднелось несколько белых полос.