Он встряхнул меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. В его взгляде читалось неподдельное беспокойство и что-то ещё. Я не поняла что. Слёзы застилали глаза, всхлипы и рыдания рвались наружу, выпуская напряжение. В объятиях Макса становилось почему-то немного легче.
Я замотала головой. А потом закивала.
— То есть? — напряжённо спросил он.
Я ещё сильнее заревела. Макс прижал меня к себе так сильно, я чуть не задохнулась.
— Ты хочешь сказать, я под действием той дряни, что мне успели вколоть, обидел тебя? — в голосе Макса послышалось раскаяние.
Я замотала головой, давясь рыданиями. Он снова принялся гладить меня по спине.
— Тогда я не понимаю, что случилось?
— У-у-у ме-еня-яяя э-это нор-рма-аль-но, — протянула я, давясь рыданиями.
— Что, нормально? По утрам реветь? Утренняя традиция, вместо завтрака? — хохотнул он и снова нахмурился.
Я ещё сильнее заревела. Не поймёт ведь.
— Слушай, я очень плохо помню вчерашнее, — растерянно пробормотал он. — Напомни мне, пожалуйста, как я здесь оказался и почему, проснувшись, обнаружил тебя в своих объятиях?
Он смешно повёл носом и сморщился.
— Я ничего не чувствую. Вообще, никаких запахов, — ещё более рассеянно буркнул он.
— Т-ты, т-ты, — между рыданиями пыталась я вставить пару слов, но выходило с трудом. — Нашатырь… Т-ты… без со-озна-ааания-яяя…
— А, тогда понятно, почему ничего не чувствую. Ну, малая, хватит уже, — вновь прижал он меня к себе.
Я слышала стук его бешено бьющегося сердца. Ощущала его кожу, его тепло. Тонкая ткань маечки и шортиков для сна не мешали ощущать всего его. И что-то упёрлось мне в ягодицы. Я ойкнула и попыталась сползти с его колен.
— Не двигайся, малая, — глухо и тихо рыкнул он.
Замерла, продолжая дрожать от еле сдерживаемых рыданий. Но всхлипы и рваные выдохи прорывались из меня. Он снова глухо зарычал и сдавил меня крепче. Мне кажется, я услышала, как он скрипнул зубами.
— Малая, прекрати сейчас же, в моих руках девушки плачут только от оргазма, — попытался пошутить он. Или не пошутить.
Меня снова прорвало. Я уткнулась ему в плечо и продолжила рыдать.
— Эй, Вилка, ну перестань, я же пошутил, — испуганно пролепетал Макс.
А потом резко поднял мою голову за подбородок и впился в мои губы поцелуем, запустив руку в мои волосы на затылке и не давая шанса отстраниться. Целовал, нежно, изучая мой рот языком.
Я опешила от такой наглости. Распахнула глаза, встретившись с его взглядом из-под полуприкрытых век. Ударила пару раз его по плечам, попыталась упереться в грудь, оттолкнуть, вырваться. Но он не отпускал и продолжал целовать, нежно прижимая к себе. А я вдруг поняла, что отвечаю на его наглый поцелуй. Руки сами собой обвились вокруг его шеи. Мне захотелось теснее прижаться к нему. То, что упиралось мне в ягодицу, стало гораздо больше.
«Что я творю?» — промелькнула в голове мысль, и только я собиралась снова совершить попытку вырваться, как он отстранился.
Я шумно выдохнула. Макс провёл кончиками пальцев по моему лицу, вытирая дорожки слёз.
— Ну, так-то лучше, — улыбнулся он. — Прав был отец, когда говорил, что поцелуй решает любые споры с женщинами и прекращает любую их истерику.
— Что?! — на меня накатила обида и злость.
На него — за этот бесцеремонный поцелуй. На себя — за то, что ответила на него. А для него это просто так? Истерику прекратить. Я спрыгнула с его коленей и, подняв с пола одеяло, швырнула ему.
— Прикройся! — зло прошипела, воочию наблюдая то, что до этого упиралось мне в ягодицы сквозь тонкую ткань пижамных шортиков.
Почувствовала, что покраснела до корней волос, и вылетела из комнаты.
Где-то у тёти Тани лежали мужские вещи, оставшиеся ей по наследству от нескольких ухажёров. Всё ещё злясь, полезла искать, во что нарядить моего незваного гостя.