- Нет, - тише, но сильней повторил приказ альфа, сверля взглядом Сая.
Так они и смотрели друг другу в глаза, пока воля более слабого не поддалась контролю альфы, и в глазах Саймона не появился проблеск понимания. В какой-то растерянности он перевел взгляд вниз, где под ним, рыдая, лежала Оливия, придавленная его руками и телом к полу. Она смотрела на него с таким страхом и паникой, каких он не видел на ее лице никогда. Сай резко отшатнулся от рыдающей девушки, непонимающе крутя головой, возвращая себе понимание ситуации и того, что он чуть было не совершил.
Рис, уверившийся, что волк в порядке, бросился к Оливии, прижимая к себе плачущую девочку и пряча ее в своих руках от Саймона, чтобы она не видела его. Она прижалась к нему и разрыдалась еще больше – от облегчения. Рис на миг прикрыл глаза, благодаря бога, что успел вовремя. А после встретился взглядом с пораженным взором Сая. До молодого волка дошло все то, что он натворил. И он с таким сожалением теперь смотрел на них обоих, какого не испытывал еще никогда. С болью во взгляде он вглядывался в рыдающую Оливию, понимая, что он причина такого ее состояния. И уже в его глазах Рис видел вину и ужас, гнев на себя за произошедшее.
- Сай… - начал тихо Рис, пытаясь успокоить и его, не дать ему совершить еще одной ошибки.
- Нет, - тихо прервал парень альфу, по глазам видя, что тот хочет сказать. – Не ищи оправданий. Их нет.
- Ты…
Саймон не стал слушать дальше – вскочил на ноги и, бросив последний, сожалеющий и виноватый взгляд на Оливию, вылетел из комнаты. Рис не мог пойти за ним – у него на руках была более важная забота. А с волком он поговорит потом.
- Ну все, успокойся. Ты в безопасности. Он ушел. И больше тебя не тронет, - зашептал тихо Рис Оливии на ушко, но девушка еще долго не могла успокоиться, а после и вовсе потеряла сознание, либо крепко уснула.
Альфа уложил Оливию в постель и укрыл одеялом. Его ментальной силы хватило, чтобы погрузить ее разум в крепкий сон без сновидений, чтобы она могла отдохнуть и прийти в себя. Сам он вышел из ее спальни и сразу же пошел на поиски Саймона.
- Где твой брат? – спросил он у Мины, которая сидела в гостиной на диване и смотрела прямо в стену.
Он тут же заподозрил неладное и стремительно подошел к жене, мягко беря в ладони ее личико и заглядывая ей в глаза.
- Где Сай? – с тревогой спросил Рис, стирая со щек девушки слезы.
- Ушел.
И так много чувств было в одном этом слове, что не трудно было догадаться, что оборотень не просто вышел за дверь, не просто пошел прогуляться. Он ушел совсем.
Часть 8
Саймон дал о себе знать лишь через несколько недель. Позвонил Мине и скомкано сказал, что с ним все в порядке. Девушка пыталась узнать, что с ним и где он, попыталась поговорить и даже начала просить вернуться, но Сай лишь скупо попрощался и пообещал звонить.
Мина ужасно тревожилась за брата. Он ушел из дома в таком подавленном и ужасном состоянии, что трудно было не волноваться. Как его близнец она ощутила в тот вечер всю гамму владевших им эмоций и понимала, что с ним происходит. Только причину узнала чуть позже, а узнав, осознала, насколько все плохо. Она знала Саймона как себя саму, и понимала, что сейчас он варится в котле собственных угрызений совести и мучается от этого. Понимала, что происходит в его голове. И ведь у нее даже не было шанса ему помочь, что-то объяснить и как-то поддержать: он звонил раз в две недели, говорил, что с ним все хорошо и бросал трубку, не желая ничего слушать и слышать. А ей так много хотелось ему сказать. И не только ей – Рис хотел с ним поговорить, хотел сказать ему, что его ждут дома, что Оливия скучает по нему. И ведь так и было. Девушка не держала на Сая зла. Она прекрасно его понимала, и нисколько не осуждала. Ее первичный страх оттолкнул его, не позволил ему дождаться, когда она успокоится, и спокойно с ней поговорить. Но ведь кому как не ей знать, что такое безумие и что с ним невозможно бороться? И пусть в какой-то степени Оливия была немного смущена происшедшим и испуганна, она простила Саймона, и хотела вернуть все на свои места. Вот только он не давал ей шанса это сделать. Однажды она даже попыталась взять трубку, когда он звонил Мине, но лишь услышав ее голос, он сбросил вызов.
А Мина начала злиться на Оливию. Она ни слова ей не сказала, но считала, что лишь та виновата в том, что происходит с ее братом. Это из-за нее он был в подобном состоянии, из-за нее довел себя до срыва, из-за нее ушел из дома. В какие-то моменты девушка ловила себя на мысли, что так нельзя, что не стоит винить лишь одну омегу в том, что происходит в ее семье в последнее время, что кроме Оливии есть масса причин и доводов, обстоятельств, из-за которых все произошло так, как произошло. Но такие просветления были редки. Усугублялись эти чувства еще и тем, что Рис снова был все время с Оливией. После ухода Саймона он вернулся к тому, чтобы приглядывать за ней, снова уделяя жене меньше времени. Все так же ревность, тоска по брату и злость на всю ситуацию в целом сделали из Мины один сплошной комок нервов и гнева. Она прятала все эти чувства от Риса, не желая выслушивать нотации и морали, которыми он ее начнет пичкать, если узнает о ее чувствах. Он относился к ней как к несмышленому ребенку, и она не хотела лишний раз давать ему повод подтверждать его мнение о себе. Он все списывал на ее юный возраст и вспыльчивый характер, не видя ее чувств и не желая слушать ее доводы. У него на все был один ответ – она еще так молода. Он был будто зациклен на ее возрасте, будто нарочно не хотел видеть в ней взрослого человека, но при этом упорно ждал от нее именно взрослых поступков. Будто только так она могла доказать ему свою состоятельность как человек. Так и никак иначе. Он не брал в расчет ее характер и нрав, ему нужны были только поступки, такие же спокойные, взвешенные и мудрые, как его собственные. И столько снисходительности было в его глазах, когда она в очередной раз показывала себя настоящую, они так и кричали о том, что он прав и она еще дитя. И потому девушке приходилось все держать в себе. Раньше она могла прийти с этим к брату, и найти поддержку в его лице – он понимал ее лучше кого бы то ни было. Так было всегда, с самого детства. И это нисколько не изменилось, когда она обрела истинную пару. Кое-что конечно уже не будет как раньше, но много осталось прежним.