- Рис волнуется за тебя.
- Рис волнуется лишь за тебя, - прошептала Мина, крепче сжимая руку брата.
- Ты не права, - мягко возразила Оливия, не прекращая касаться ее и внушать покой.
Это было непросто – отдавать свои и без того иссякшие силы, но проигнорировать такое состояние Мины она не могла. Долгое время Оливия заставляла себя не применять своего дара, строго контролировала это. Но сейчас был другой случай – она чувствовала свою вину и хотела помочь как никогда прежде.
- Мина, - раздался мягкий голос Риса от двери.
Девушка бросила на мужа короткий злой взгляд и снова отвернулась.
- Иди, я побуду с ним и никуда не уйду.
Мина сомневалась еще пару минут. Но все же поднялась на ноги. Пошатнулась от того, что мышцы затекли от долго сидения без движения, но более или менее уверенно двинулась к двери.
- Позови, как только решишь сбежать, - ядовито высказалась напоследок волчица, пройдя мимо омеги и мужа, на которого даже не взглянула.
Рис лишь устало вздохнул и прикрыл глаза.
- Если что…
- Я дам знать, - улыбнулась слабо Оливия на слова Риса и села на место Мины.
Ее взгляд более внимательно заскользил по Саймону. Раны перевязаны, и в вену введена игла, ведущая к капельнице – его лечили, как человека, она угадала. Еще были подключены какие-то приборы, которые пикали и монотонно гудели. Кончиками пальцев Оливия несмело коснулась прохладной руки парня, а после сжала смелее, крепче, давая почувствовать себя, и чувствуя его. Но он был еще очень слаб, и лишь отголосок их связи имел место быть. Но даже это давало ей надежду и спокойствие – он будет в порядке через какое-то время.
Оливия скучала по Саймону. Ей уже не хватало его, она привыкла, что он всегда рядом, всегда за спиной. И уже не в том даже было дело, что с ним ей было проще в плане того, что он спасал ее разум, давая ему отдых. А в том, что было просто хорошо. Уютно, ласково и безмятежно. Она не знала, привязанность ли это, или просто привычка, но это было новое для нее чувство, в которое она сейчас пыталась погрузиться, избавляясь от тревоги и волнения.
***
Мина прошла мимо Риса, не одарив его даже коротким взглядом, вышла в коридор и направилась к ним в спальню. Она мечтала попасть в душ – смыть с себя ужасный запах лекарств, которыми пичкали Саймона, пытаясь ему помочь и поддержать его ослабевший организм. Лично у нее этот аромат уже вызывал тошноту, но без них ее брат совсем не шел на поправку, и ради этого она готова была терпеть эту приторную вонь. Сначала она даже не верила, что это поможет, но пара введенных вакцин и антибиотиков существенно улучшили состояние Саймона, а потому было решено не пренебрегать подобной практикой, пусть прежде никогда не применяемой – оборотням не нужны лекарства, они на них просто не действуют.
Прохладная вода немного смыла усталость и раздражение, которые в последнее время переполняли девушку. Она не желала оставлять брата, а потому почти круглые сутки была с ним, отвлекаясь лишь на перекус и пару часов сна. И это очень вымотало ее и без того вымотанный стрессом и переживаниями за брата, когда его не было, организм. Еще никогда она не чувствовала себя такой обессиленной. Она всегда была полна энергии и бодрости, но сейчас сил не хватало катастрофически. И лишь поэтому она оставила Саймона – ей нужно было привести себя в порядок, чтобы и дальше присматривать за ним. Как ни странно, но доверить его она не могла никому, а вот Оливии смогла. Злилась на нее, даже ненавидела в какой-то степени, но доверяла. И дело было даже не в физической заботе и присмотре, а в моральной поддержке – Саймону это было не менее важно. И почему-то Мине казалось, что только омега понимает важность подобной близости. Даже их с Саем родители не смогли уговорить дочь оставить его на свое попечение.
Мина вышла из душа, замоталась в полотенце и взглянула на себя в зеркало: вымотанная, уставшая и обессиленная, а еще злая, но это уже почти привычное состояние ее настроения. Ее злило все: Рис, Оливия, беспомощность врачей, их молчание в ответ на ее вопросы и просьбы помочь наконец-то брату – все абсолютно. И все это сделало из нее клубок негатива и агрессии. Где-то глубоко она понимала, что нельзя так себя вести, что это слишком, но ничего не могла поделать со своим нравом.
Волчица вышла из ванной комнаты в спальню, и тут же столкнулась взглядом с глазами мужа, который сидел на их постели и хмуро смотрел на нее. Она чувствовала его недовольство каждой клеточкой своего тела, чувствовала его гнев и в то же время жалость, направленные на нее.