Внизу страницы кто-то, несомненно Персивант, написал: «Мазь и образ, — возможно, тут есть какое-то научное объяснение». И тем же почерком, но помельче, на полях было написано следующее:
«Возможные мотивы оборотней:
I. Невольная ликантропия
1. Должны пить кровь (связь с вампирами?).
2. Должны вести себя скрытно.
3. Доведены до отчаяния размышлениями об ужасах своего состояния.
II. Добровольная ликантропия
1. Побуждение чинить зло.
2. Побуждение выказывать силу, вызывая страх.
Сопутствующие факторы для того, чтобы сделаться оборотнем
1. Одиночество и неудовлетворенность.
2. Желание запретной пищи (человеческая плоть и т. д.).
3. Презрение и ненависть сотоварищей, всех или со стороны кого-то в частности.
4. Оккультное любопытство.
5. Настоящее безумие (сатанинский комплекс).
Можно ли найти какие-либо или все черты в оборотне?
Найти одного и спросить у него».
Что до меня, то с меня пока вполне хватит ликантропии. Я снял с полки книгу Марка Твена — кажется, это был «Том Сойер за границей» — и все утро читал его. Когда наступил полдень, я уже собрался было попросить слугу-негра, чтобы он принес ленч, как сверкающий белозубой улыбкой на черном лице Уильям сам появился в дверях кабинета.
— Кто-то к вам с посланием, сэр, — объявил он и отступил в сторону, пропуская Сьюзен Герд.
Я чуть не вскочил с места, уронив книгу на стол. Она медленно вошла в комнату. Ее лицо казалось бледным и усталым, но выражение на нем я увидел дружелюбное и доверчивое. Под глазами у Сьюзен залегли темные круги, щеки немного ввалились, точно от напряжения и усталости. Она подала мне руку, и я пожал ее.
— С посланием? — повторил я то, что сказал Уильям.
— Ну да. — Сьюзен с трудом улыбнулась, и я был рад увидеть ее улыбку — она нужна была нам обоим. — Судья Персивант сказал, чтобы я пришла сюда. Нам надо с вами все обсудить.
— Вы имеете в виду вчерашнее?
Она кивнула, и я спросил:
— Как вы сюда добрались?
— В вашей машине. Я не очень хорошо вожу, но справилась.
Я пригласил ее сесть и велел все рассказать.
Сьюзен, помолчав, заговорила. Она сказала, что помнит, как она сидит в гостиной, а констебль О'Брайант расспрашивает меня. Тогда ей было трудно вспомнить даже начало сеанса, и только когда меня увели, она наконец поняла, что произошло с ее отцом. Это, разумеется, причинило ей еще большие страдания, и даже теперь Сьюзен казалось, будто все прошло как в тумане.
— Я помню, что села рядом с вами, — сказала она наконец, после того как я в двадцатый раз попросил ее подумать получше. — Вы надели на меня наручники, да, и на доктора Зоберга тоже. Потом на себя. Потом я, кажется, куда-то уплыла, точно во сне. Даже не уверена, как долго это продолжалось.
— А света долго не было? — осторожно спросил я.
— Не было света? — переспросила она, явно озадаченная. — Ах да, конечно. Свет был выключен, естественно. Я не помню, но, кажется, вы это и сделали.
— Я спросил, чтобы проверить вас, — признался я. — Я выключил лампу только после того, как вы заснули.
Она вспомнила, как ее отец протестовал против наручников, а также то, как доктор Зоберг мягко спросил, готова ли она. И это все.
— А как доктор Зоберг?
— Боюсь, не очень хорошо. Сеанс истощил его, конечно, и какое-то время казалось, что он не выдержит. А когда разъяренная толпа собралась у муниципалитета, требуя вас повесить, он собрался с силами и вышел, чтобы попробовать помочь вам или спасти вас. Его не было около часа, но потом он вернулся с израненным лицом. Думаю, кто-то из местных обошелся с ним грубо. Он сейчас отдыхает в нашем доме, с горячим компрессом на глазу.
— Достойный человек! — зааплодировал я. — Для меня он сделал все, что мог.
Сьюзен, однако, не находила чего-либо приятного в своих воспоминаниях, и я предложил переменить тему. Мы позавтракали сэндвичами с яйцом, запив их кофе, потом сыграли в карты. Устав от них, обратились к книгам, и она громко почитала мне Китса. Еще никогда «Канун святой Агнессы»[83] не звучал в моих ушах так хорошо. Наступил вечер, и мы приготовились поужинать — был пирог с мясом, который, по заверениям Уильяма, особенно ему удавался, — но тут дверь открылась, и вошел судья Персивант.
83
«Канун святой Агнессы» — знаменитая поэтическая баллада Джона Китса (1795–1821), где основной сюжет связан с вещими снами, предугадыванием судьбы.