— Отчасти это моя вина, — сказал я. — Как я понимаю, вы ведь пытались мне помочь, когда это случилось.
За его спиной снова послышался какой-то шорох, и на поляне показались еще две тени. Я узнал судью Персиван-та, который кивал мне из-под своей широкополой шляпы, сверкая глазами. Другого человека, угловатого, с соколиным лицом и рукой на висящей повязке, я тоже раньше видел. Это был констебль О'Брайант. Я заговорил с ним, но он смотрел мимо меня, очевидно ничего не слыша.
Доктор Зоберг увидел, что я озадачен, и обернулся к констеблю. Щелкнув своими длинными пальцами перед его крючковатым носом, он громко свистнул. О'Брайант вздрогнул, что-то проворчал, потом огляделся, точно его только что грубо разбудили.
— Что такое? — угрожающе произнес он и потянулся к кобуре.
Потом его взгляд остановился на мне, и он с проклятием вытащил револьвер.
— Полегче, констебль! Полегче, — успокоил его судья Персивант, схватив руку О'Брайанта за запястье. — Вы забыли, что я показывал вам, почему мистер Уиллс невиновен.
— Я забыл, зачем мы вообще здесь, — отрезал О'Брайант, оглядываясь. — Я что, выпивал, что ли? Я ведь говорил, что никогда…
— Я вам объясню, — сказал Зоберг. — Судья встретил меня в городе, и мы вместе пришли навестить вас. Помните? Вы сказали, что хотели бы отомстить за смерть брата, и пошли с нами. Потом, когда вы замешкались на самом краю Рощи Дьявола, я загипнотизировал вас.
— Да? И как вы это сделали? — недовольно проговорил офицер.
— Взглядом, словом, движением руки, — ответил Зоберг, сверкая глазами. — Тогда вы перестали возражать и пошли с нами. — Персивант похлопал О'Брайанта по здоровому плечу. — Садитесь, — предложил он, показывая на корень дерева.
Все пятеро расселись вокруг костра, точно приехавшие на пикник, а не на схватку с неуловимым чудовищем. По настоянию Сьюзен я рассказал о том, что произошло после того, как судья Персивант покинул нас. Все слушали с живым вниманием, при этом констебль время от времени ворчал, судья прищелкивал языком, а доктор Зоберг молчал.
Но именно Зоберг произнес первые слова, после того как я закончил.
— Это объясняет многое, — сказал он.
— Ничего это не объясняет, — проворчал О'Брайант.
Зоберг улыбнулся ему и обратился к судье Персиванту:
— Ваша эктоплазмическая теории о ликантропии — как вы объяснили мне ее — чрезвычайно интересна и, думаю, имеет право на существование. Можно я добавлю к ней немного своих наблюдений?
— Каких именно? — спросил судья.
— Эктоплазма, как вы утверждаете, создает оборотня, формируясь на теле медиума. Но, согласно наблюдениям многих людей, не эктоплазма ли способна полностью отделяться и формировать совершенно самостоятельное существо? Оно, как вы предполагаете, может быть звероподобным. Алджернон Блэквуд, английский писатель, автор психологических рассказов, почти намекает на это в одном из своих рассказов о Джоне Сайленсе. Он описывает астральную особь, принимающую образ и угрожающую насилием, пока ее физическое тело спит.
— Я знаю этот рассказ, о котором вы говорите, — согласился судья Персивант. — Кажется, он называется «Лагерь собаки».
— Очень хорошо. Быть может, пока тело мисс Сьюзен пребывало в трансе, будучи надежно прикреплено наручниками между Уиллсом и мной…
— Ну вот! — воскликнула Сьюзен. — Значит, это была все-таки я.
— Нет, это точно были не вы, — быстро проговорил я.
— Да нет же, я! И пока я была с вами в доме судьи, часть меня встретила брата констебля в лесу.
И она диким взором оглядела нас всех.
— Но с таким же успехом это могла быть и часть меня, — возразил я.
О'Брайант внимательно посмотрел на меня, как бы ища подтверждения этому предположению. Но Сьюзен покачала головой:
— Нет, ибо кто из нас ответил на зов того существа?
И она в сотый раз со страхом посмотрела в сторону кустов по ту сторону костра, откуда давеча раздался призывный вой.
— Внутри меня, — невесело проговорила она, — есть нечто, что может высвобождаться, принимать вид зверя-демона и действовать соответственно, например убить моего любимого отца… — Голос девушки дрогнул.
— Прошу вас, — мягко перебил ее судья Персивант, — вы не должны брать на себя ответственность за то, что произошло. Если эктоплазма, которую вы породили, и приняла образ убийцы, то дух, скорее всего, явился извне.
— Как это может быть? — жалостливым голосом спросила она.
— А как Марта Беро источала эктоплазму, которая превращалась в мужчину с бородой? — Персивант посмотрел на Зоберга. — Доктор, вы наверняка знаете о сеансе Бьена Боа, о том, как материализовавшееся существо говорило на арабском, тогда как медиум, француженка, практически не знала этого языка.[86]
86
Речь идет о мужчине, назвавшемся Бьеном Боа и явившемся на сеансе Евы Карье (псевдоним — Марта Беро). Ш. Рише утверждал, что эта «форма» (т. е. Б. Боа) была вполне дееспособна; она «ходила, говорила, двигалась и дышала как человеческое существо».